Апрыщенко В. Шотландцы: верования и страхи народной культуры
«Настоящим документом Его Величеством с особым вниманием и заботой об истинной религии, должной быть основанной во всех частях Королевства, а также заботой обо всех подданных, особенно юных, устанавливается культурное, божье, образованное и просвещенное общество...» 1 — провозглашая таким образом цели в сфере просвещения шотландской нации Образовательный акт 1616 года стал очередным шагом на пути превращения Шотландии в одну из наиболее образованных наций Европы. Приходские школы, уже существующие во многих частях Королевства, должны были распространяться повсюду, включая и горные регионы, являвшиеся оплотом патриархальных верований.
* * *
Жизнь обычных шотландцев на заре Нового времени была полностью во власти иудео-христианских представлений о мире. Церковь продолжала оставаться самой мощной социальной и культурной силой общества, даже несмотря на истощавшую ее борьбу с королевскими прерогативами. Со времени первых миссионеров христианская церковь была организацией социального контроля, определявшей поведение человека в обществе, а также жизнь и верования самого сообщества.
________
1. RPC. Vol. X. P. 671–672.
[210]
Однако дохристианские культы и культуры также продолжали существовать наряду с ортодоксальной религией. Одним из самых фундаментальных верований, лежащих в основе осознания мира испокон веков и не исчезнувших в раннесовременной Европе, был страх, связанный с физическим выживанием 1. Болезнь, ранения, нехватка пищи, потеря домашнего скота, неспособность внести плату за землю и жилье, война и смерть — все эти страхи касались повседневной жизни людей всех социальных страт. По сравнению со стандартами XXI века жизненные гарантии были очень нестабильны, и в таких условиях разнообразные верования и практики должны были компенсировать отсутствие психологического комфорта, создавая иллюзию контроля над тяжелой жизненной действительностью.
В этой связи страхи и социальные неврозы ранне-современного периода, связанные с религиозными и квази-религиозными верованиями, являются частью истории повседневности и, шире, социальной истории. При этом XVII столетие было ознаменовано не только трансформацией, протекавшей на макроуровне, в национальном масштабе, но и в более тонком, личностном измерении, причем такая динамика затрагивала все слои и группы шотландского общества — высшие и низшие, светские и религиозные, городские и сельские. Однако этот переход к рациональной, модернизированной и в политическом смысле вигски ориентированной Шотландии не был легким, и шотландское общество испытало разнообразие напряженных, порой сочетающихся, а порой — противоречащих друг другу культурных и социальных потрясений.
Говоря о страхах, необходимо в данном контексте определить их как абсолютно рациональную эмоциональную реакцию на окружающие обстоятельства, в рамках которой делалась попытка истолковать угрозы. В отличие от них, общественные неврозы представляли собой в значительно большей степени иррациональные умственные и душевные со[1]стояния, характеризующиеся истерией, беспокойством, депрессией или навязчивыми состояниями или поведениями, которые не обязательно вызываются пугающими внешними обстоятельствами. Нет сомнения, что в раннесовременный период болезни воспринимались как свидетельства разнообразия физических и умственных признаков, свойственных разным людям, но относились ли люди к страхам, депрессиям и неврозам так, как воспринимаем их сегодня мы? Эмоциональные признаки, типа меланхолии, мании, умственного бессилия и потери ума, как и физические недуги, болезни и истощение, все были описаны в XVII и XVIII сто-
_________
1. Fear in Early Modern Society...
[211]
летиях, однако по вопросу о причинах, вызывающих их, согласия далеко еще не было, соответственно способы преодоления этих болезней также были далеки от совершенства с точки зрения результативности.
Хотя личные страхи и тревоги, которые испытывали люди, несомненно важны, они, тем не менее, лежат в основе, с одной стороны, и детерминированы, с другой, страхами национального масштаба. Страхи и чувство опасности, свойственные для некоторых слоев и институтов шотландского общества, особенно церкви и государства, определяли спектр тревог и эмоций обычных людей. И все это позволяет говорить о неврозах и тревогах, существовавших как на личном, так и на национальном уровнях.
В XVII веке, когда наука все еще лишь изыскивала способы и пути описания мира, включая мир социального, люди, как и всегда, испытывали разнообразные эмоциональные и физические переживания и симптомы. Болезни, так же как и сегодня, определялись по множеству признаков, но каждый симптом рассматривался индивидуально. В обществе бытовало представление, что эмоциональные и физические симптомы болезней могли быть вызваны естественными или неестественными силами, однако в языке шотландцев раннесовременного периода есть свидетельства убежденности, что среди множества симптомов существовали те, которые не могли быть объяснены рационально и, следовательно, не могли лечиться рациональными методами. Именно они, очевидно, вызывали наибольшее беспокойство.
Так, сэр Джордж Маккензи, известный адвокат и преследователь ведьм и ковенантеров, замечал, что «есть много болезней и их причин, которые неизвестны нам. Природа чрезвычайно таинственна в своих промыслах, а человек крайне неосведомлен в его способностях» 1. Но если образованный адвокат признавал, что большая часть явлений окружающего мира могла быть объяснена действием сил природы, то обычное население демонстрировало крайнее множество верований в силы природы, в бога и в сверхъестественные способности. Массовый дискурс болезни ясно свидетельствует, что для многих причиной плохого самочувствия и болезней было вмешательство различных форм сверхествественной силы. Термины, подобные «околдован», «нарушен или потревожен дурным ветром», «предзнаменован», «совершен дьявольским промыслом», часто использовались в описаниях физических и умственных нарушений, что демонстрирует фундаментальную веру в сверхъествественное как причину недугов.
_______
1. McKenzie G. Pleadings... P. 186.
[212]
Равно как и причины болезни очень отличались от тех, что известны современному человеку, иными были и способы их лечения. Эмоциональные проблемы, обозначаемые как «потеря ума» или чувств, могли быть использованы в качестве объяснения источника депрессии или беспокойства и потому стать поводом для лечения. Очень типичное народное средство для лечения людей, потерявших рассудок или память, заключалось в использовании святой воды или предметов, взятых с освященной территории. Типичный пример иллюстрируется случаем Агнес Семпсон, брошенной на две ночи в часовне Стратхил в Стерлингшире в 1668 г. 1 Она была связана и оставлена в одиночестве без движения, и по истечении двух ночей веревки, сковывающие ее, были чудесным об[1]разом ослаблены без посторонней помощи, и она, как сообщали, «стала здорова и остается таковой по сей день» 2.
Способы излечивания болезней имели глубокие традиции, укорененные в народных верованиях и представлениях. Со смертью малолетнего наследника Юена Камерона связана одна характерная и жуткая история. Чрезвычайно тяжело переживая смерть сына, воспринимая ее как расплату за все свои злодеяния и прегрешения, совершенные в жизни, а также пытаясь постичь причину своей жизненной трагедии, Юен, один из горских вождей 1530-1540-х гг., приглашает к себе ведьму Мой, известную в округе прорицательницу и целительницу. Колдунья приказала ему прийти в полночь на развалины Тай Гарма — старого дома в холмах Инверлокха, где пообещала открыть ему тайну спасения его души. Епитимья Юена состояла в том, что он должен был прийти на луг, называемый Dail a` chait, построить там хижину, развести в ней огонь и, проткнув принесенного с собой кота шестом, держать его над огнем до тех пор, пока не почувствует, что все темные силы, которыми он одержим, испарились из его души. После этого все его грехи будут прощены. Желание Юена избавиться от грехов было столь велико, что он истребил всех котов в округе, и животные бежали прочь, лишь заслышав человеческий голос. Этой мере предшествовала, правда, другая, когда безутешный отец отправляется в паломничество в Рим, однако прибыв в Голландию и почувствовав там, что силы оставляют его, решил отправить вместо себя в Италию своего духовника Макфайла. Тот, получив аудиенцию Папы, вернулся в Шотландию и передал Юену наказ понтифика, что во имя спасения души Доналда необходимо возвести шесть часовен, которые и были построены во
___________
1. SCA. Stirling Presbitary records, CH2/722/7.
2. Miller J. ‘Towing the loon’... P. 131–132.
[213]
владениях Камеронов 1. Очевидно, это казалось вождю недостаточным, что и способствовало его обращению за помощью к ведьме.
Эмоциональные стрессы действительно представляли проблему, но общество имело средства борьбы с ними, или, по крайней мере, опыт создания условий, в которых эмоциональная нестабильность не представляла угрозу для жизни. Упомянутая Агнес Семпсон, возможно, была обеспокоена средствами ее лечения, но, как бы там ни было, они оказались эффективны и в ее случае, и, по-видимому, для многих других, находившихся в подобных условиях.
На национальном уровне, даже несмотря на существующие страхи и беспокойства, на протяжении XVII в. очевиден общий прогресс в оценке опасностей, а также в развитии массовых истерий по сравнению с предыдущим веком. XVIII же столетие может быть расценено как век просвещенной, рациональной мысли, воплощенной Д. Юмом, А. Смитом, А. Фергюсоном и другими просветителями, чья эпоха последовала за столетием борьбы и насилия, вызванными попытками реформированной церкви создать прекрасное благочестивое общество. В то время как пресвитерианская разновидность христианства изо всех сил пыталась найти устойчивую точку опоры в Шотландии, сформировав социальную и культурную базу, положение христианской религии в целом и ее значимость не подвергались сомнению. Шотландское общество было бесспорно христианским на заре Нового времени, но оттого, что в предшествующие века наряду с ортодоксальной религией существовали многочисленные неофициальные верования, протестантизм встал перед разнообразными вызовами, связанными с преодолением дохристианских, а порой и антихристианских культов. Общество, в подавляющем большинстве, объясняло мир посредством иудео-христианской традиции, преподносимой через церковные проповеди и катехизис, но в то же самое время многие люди, исходя из собственного опыта, отдавали отчет в том, что окружающий мир и природа не были теми субстанциями, которыми всегда было легко управлять, используя официально санкционированный ритуал. Бог, возможно, был единственной санкционированной властью церкви и универсальной духовной силой, полномочия которой распространялись на все живое, но большинство людей страховало свои жизненные ставки, пытаясь умиротворить и другие стихии мира. Для многих необъяснимые и невидимые силы, приводящие мир в движение, пропитывали ежедневную жизнь и то, что ее сопровождало — солнце, луну, звезды, планеты, фей, призраков или духов — все то,
___________
1. John Stewart of Ardvorlich. The Camerons... P. 260.
[214]
что в определенные моменты жизни могло быть полезно или вредоносно в зависимости от обстоятельств. Большинство людей верило в эти различные силы, которые они рассматривали как относительно безвредные в своей повседневной жизни.
Волшебство было средством, позволяющим людям понять и справляться с миром сверхествественного и порой даже выжить. Следование вере в потусторонние силы призвано было приносить определенную пользу, удачу, материальное благополучие, любовь и здоровье, богатство и т. д. Люди верили в удачу, которая необходима была им как компенсация за потери, которые они несли в их повседневной жизни 1. В то же самое время, долгие десятилетия, проведенные реформированной церковью в борьбе за то, чтобы стать доминирующей социальной и политической силой в шотландском обществе, не прошли даром, определяя климат страхов и беспокойства и формируя условия для нападок на традиционные дохристианские верования и практики.
В основе веры в волшебство, как и повсюду в Европе, в Шотландии лежали глубокие фольклорные ритуалы и верования. Работа Карло Гинзбурга о фриульском мельнике является очевидным подтверждением этого. Исследователь обнаружил замечательный культ бенанданти в северной Италии, которые, отстаивая изобилие, по ночам превращались в духов и боролись с ведьмами, в то время как их тела оставались в неком подобии транса 2. Историки, признавая, что это был уникальный для Европы культурный феномен, не решались его комментирвать. Однако действительно ли культ бенанданти был столь уникален, или, возможно, многие доиндустриальные крестьянские сообщества имели подобные верования и даже культы, а проблема заключается лишь в том, чтобы обнаружить их? И какова была связь этого культа с ведовством?
Сам К. Гинзбург стремился к тому, чтобы произвести синтез верований и религиозных практик, и пытался объяснить собрания волшебников, включая ведовской шабаш, как метафору экстатического путешествия в царство мертвых 3. Этот архаичный символ, по мнению исследователя, происходил от древних кельтов, а еще ранее мог быть обнаружен у скифов. Аналогичные образы включают в себя не только бенанданти, но и Орфея, Эдипа, Золушку и ливонских оборотней XVII века. Мало кто из исследователей принял эту объяснительную схему К. Гинзбурга.
___________
1. Clark S. Thinking with Demons... P. 472.
2. Ginzburg C. The Night Battles...
3. Гинзбург К. Образ шабаша ведьм и его истоки...
[215]
Однако теория итальянского ученого действительно обладает немалыми эвристическими возможностями. Предложенная им модель, связанная с «экстатическим путешествием в мир мертвых», основывается на предполагаемых кросскультурных связях, существовавших на протяжении тысячелетий. И целый ряд ученых находят ей подтверждения 1.
Глубоко укоренившиеся в фольклоре верования и мифические структуры имели важное значение для осмысления колдовства. И даже абстрагируясь от экскурса, предпринятого Гинзбургом в архаичное прошлое, вполне очевидно, что свидетельства раннесовременного периода указывают на веру в контакты определенных людей со сверъестественными силами.
Для Шотландии это справедливо как ни для какого другого региона. Шотландские крестьяне в этом смысле не были исключением, обладая космополитичной культурой, полностью укоренившейся в фольклорном материале. Орфей был важен для Гинзбурга в качестве дополнительного аргумента, и шотландские крестьяне воспевали в балладах Орфея в особой версии, где Эвридика была унесена феями, и Орфей успешно спасал ее. Шотландские авторы отлично были знакомы с классической традицией, воспроизводя ее в собственных произведениях, при этом окончания поэм полностью совпадали с их античными прототипами. Роберт Хенрисон является автором поэмы об Орфее, написанной в сочетании классического стандарта и эрудитской традиции XV века, и хотя автор использует образ феи, вся концепция полностью выполнена в пределах классического контекста 2.
Фольклор является частью и традиционных верований, и традиционных историй. Хотя то, во что люди верили, являлось для них истинным, в то время как истории, рассказанные кем-то, оставались лишь частью повествования, в действительности граница между верой и историей была размытой. Средневековые определения волшебства включали, в частности, разнообразные фокусы, признаваемые лишь в качестве иллюзиона 3. Все эти истории о чудесах лишь использовалась в верованиях людей и ритуальных практиках, так, как это делается и сегодня, и происходило это на различных культурных уровнях. Оборотни, о которых пишет К. Гинзбург, делали нечто очень странное, но это было тем, что оказывалось решающим для помещения их в структуру народных верований, разделять которые могло все общество в целом, либо какая-то
__________
1. Schmitt J.-C. Ghosts in the Middle Ages...
2. MacQueen J. Neoplatonism and Orphism... P. 69–89.
3. Kieckhefer R. Magic in the Middle Ages... P. 90–94.
[216]
его отдельная часть. Например, в Гуэрнси существовал культ оборотня, практиковавшийся в основном среди местной молодежи, наряжающейся и устраивавшей дикие забавы 1.
Учитывая эти факты и обращаясь к изучению народных верований населения раннесовременной Шотландии, исследователь получает возможность рассмотреть культурные истоки веры в сверхъестественное. Хотя все «жители» не-человеческого шотландского универсума отчасти были подчинены законам людского существования, сам материальный мир, окружающий их, имел квазианимистические черты, а все объекты в нем наделялись ритуальным значением. Солнце, луна, звезды и планеты были существенными элементами не только астрологии, но и повседневного человеческого существования, в котором не меньшую роль играли и «особые места», такие как церкви, кладбища, колодцы, перекрестки, а также территории, находящиеся за пределами жизненного ареала человека, а, значит, менее знакомые ему в повседневной жизни. Не говоря уже о том, что даже определенные свойства, такие как числа, цвета, слова, времена, имели власть над человеком 2. Все это приводило к тому, что граница между миром человеческого и сферой сверхъестественного была гораздо прозрачнее, чем для современного человека.
Первая категория шотландского нечеловеческого мира включает тех, кто когда-то был людьми. Одна из целей христианства состояла в том, чтобы выстроить отношения людей с их мертвыми предками. Не[1]которые люди считали, что они в состоянии входить в контакт с душа[1]ми мертвых, обитающих на небесах или в аду, но обычно души людей должны были быть активны в мирской жизни. Призраки — чрезвычайно популярная тема шотландских исследований, включая работы по краеведению и антропологии 3, однако прямой связи между верой в духов и в сверхъестественное не существует. Чаще духи выступают в шотландском фольклоре в качестве советников-гидов. Некоторые из них, вероятно, могут быть отнесены к категории привидений, в которые порой могло возвращаться физическое тело 4. Кэтрин Сандс из Кулроса, обвиняемая в колдовстве в 1675 г., признала, что среди тех, кого ей довелось встречать на ведовских шабашах, были мертвецы, хотя какую роль они играли на этих сборищах, она пояснить не могла 5.
_____________
1. Ogier D. Night revels and werewolfery... P. 53–62.
2. Miller J. Devices and directions..
3. Bennett G. Ghost and witch... P. 3–14.
4. Caciola N. Wraiths, revenants and ritual... P. 3–45.
5. Macdonald S. The Witches of Fife... P. 111.
[217]
В признаниях, подобных этому, сочетающих информацию о духах со сведениями о демонах, призраки, очевидно, имеют фольклорную природу. Демонические же элементы, вероятнее всего, были привнесены дознавателями, проводившими расследование этого дела, поскольку призраков не существовало в ортодоксальном протестантском богословии, в котором душа после смерти отравлялась прямо на не[1]беса или в ад и не могла вернуться на землю ни при каких условиях. Народ, однако же, адаптировал эти пресвитерианские идеи, внеся в них собственное понимание. Джоан Браун из Пеннингама в 1706 г. признавалась в одном «замечательном дельце» с ее участием, где помимо нее фигурировали еще и «добрые духи», с которыми она сочеталась браком. Описывая их, Джоан упомянула не только трех молодых приятных мужчин, но также определяла их как Отца, Сына и Святого духа, указавших ей образы Судного дня 1. Это свидетельствует о том, что народная религиозность не была едина или неизменна в течение столетий, а включала в себя разнообразные вариации и исторически трансформирующиеся мотивы 2.
Тесно связанной с первой группой призраков была «дикая охота» или «разъяренная орда», представлявшая собой духов людей, умерших преждевременно и вынужденных блуждать до тех пор, пока их время не истечет 3. Не существует единого описания «дикой охоты», где была бы полностью явлена ее природа. Эльспет Рич из Керкуолла в 1616 г. повстречала «черного человека», который вызвался быть ее гидом. Он «назвал себя духом человека, приходившимся ей родственником и именовавшимся Джоном Стюартом, убитым Маккаем…, но так и не умершим, но и не живущим когда-либо ни на небесах, ни на земле» 4. Джон Стюарт из Ирвина говорил в 1618 г., что все те, кто умер внезапно, отправились с королем Англии 5. Бесси Данлоп из Лайна, признание которой было получено в 1576 г., пожалуй, ближе других подобралась к «дикой охоте». Торн Рейд, выступавший в качестве ее духа-гида, был убит в сражении при Пинки в 1547 г. Когда она говорила с ним в Ресталриг-лох, «он появился в сопровождении девицы, убитой вместе с ним…, и они вели ее» 6. Как и в случае с родственником Эльспет Рич, не совсем ясно, была ли
___________
1. Goodare J., Martin L., Miller J., Yeoman L. The Survey of Scottish Witchcraft...
2. Гинзбург К. Сыр и черви...
3. Zika C. Exorcizing Our Demons... Ch. 9.
4. Acts and statutes of the lawting... Vol. II. 1840. P. 187–191.
5. Scott W. Letters on Demonology... P. 134.
6. CTS. Vol. II. P. 55–57.
[218]
сопровождающая Бесси Данлоп «ведьма» призраком или феей. Между этими двумя часто есть пересечения.
Феи — еще один персонаж шотландского фольклора. Они, как и эльфы, тролли и домовые, являлись важными компонентами народной мифологии в доидустриальной Шотландии 1. Многие шотландские ведьмы, допрашиваемые в ходе разбирательств, имели слабое представление о дьяволе, основном объекте, интересовавшем следователей, но много говорили о том, что они действительно знали, — о феях. Рассматривая фей как демонов, следователи могли находить общие черты, существующие между этими двумя разновидностями представителей потустороннего мира 2. Священник, опрашивающий Маргарет Александер в Ливингстоне в 1647 г., следовал стандартной «демонической» линии допроса, однако испытуемая признала, что она отказалась от крещения королем фей 3. Изабелл Синклар из Оркни в 1633 г. в ходе следствия призналась, что была с феями, и они наделили ее талантом обнаруживать любое «умирающее тело» 4.
Феи были важной частью шотландской народной культуры, но и в более широком европейском контексте они играли аналогичную роль. Среди европейского пантеона фей встречаются стриксы, нечеловеческие персонажи из классической и германской древности 5, ведьмы, летающие на штормах, в защиту от которых церковь не раз звонила в колокола 6, ведьмы, против которых сражались итальянские бенанданти, а также сицилийские «леди извне» 7. Фольклорная ведьма не обязательно должна была иметь человеческую природу, и тогда она играла иную культурную роль, чем «ведьма-соседка», имеющая человеческий облик. Подобно феям, эти «нелюди» обитали, как правило, в лесах или других удаленных от населенных пунктов территориях и являлись, скорее, символическими, а не скрытыми членами локальных сообществ. Вместе с тем, они определяли семантические границы между чистым местом, ареалом обитания человеческой общины, с одной стороны, и мощным и опасным местом, расположенным за пределом мира людей.
Дьявол был самостоятельной фольклорной фигурой, и ряд верований
_________
1 Henderson L., Cowan E. J. Scottish Fairy Belief...
2 Ibid. Ch. 4.
3 Goodare J., Martin L., Miller J., Yeoman L. The Survey of Scottish Witchcraft...
4 Ibid.
5 Cohn N. Europe's Inner Demons... P. 192–196.
6 Wilson S. The Magical Universe... P. 72–73.
7 Henningsen G. «The Ladies from Outside»...
[219]
строился на фольклорных представлениях о нем. Как и в случае с феями, его боялись называть по имени, именуя чаще «хорошим человеком». Эдинбургские специальные уполномоченные пресвитерии в 1586 г. были призваны определить все имена, которые используются для обозначения дьявола 1. Генеральная ассамблея шотландской церкви в 1594 г. осудила «страшные суеверия, бытуемые в Гариохе и других частях страны, где народ не трудится, а посвящает службы дьяволу, именуя его «ремесло Доброго чедовека» 2. Часто во время служб дьявола называли «черный человек», вероятнее всего, подразумевая черный цвет волос, хотя, возможно, черную одежду; в протоколах допросов обвиняемых значение цвета не очевидно 3. Образ дьявола, представленный во время североберикского процесса, как вынутого из-под земли с помощью веревок, является все же фольклорным элементом. В Шотландии был широко признан способ избавления от дьявольской опеки, когда необходимо было положить одну руку на голову, а другой взяться за ступню и в такой позе отказаться от клятвы дьяволу 4. Идея о том, что дьявол давал новые имена ведьмам, находящимся у него в услужении, тоже, очевидно, имеет фольклорную природу, хотя в XVII веке она активно использовалась и следователями на допросах.
Шотландское XVII столетие было особым периодом в истории распространения образа дьявола. С самого начала реформации церковь в Шотландии стремилась создать благочестивое общество, но именно противник бога, дьявол, казалось, неотступно мешал этой цели. Именно Шотландия в этом период явила миру наиболее отчетливые свидетельства этого персонажа, вероятно, потому, что именно пресвитерианская религия наиболее остро ощутила его конкуренцию в борьбе за души верующих.
Используя свидетельства судебных процессов, вслед за Кристиной Ларнер, мы можем судить о том, как шотландские крестьяне представляли дьявола и бога, а также отношения между ними 5. XVI и XVII века стали свидетелями междоусобной борьбы между противоборствующими институтами церковной организации, борьбы за преобладание в обществе между светскими и религиозными властями, а также сражения между богом и дьяволом за души мужчин и женщин. Типичное изображение
_____________
1. NAS. Edinburgh presbytery records. CH2/121/1.
2. Booke of the Universall Kirk... Vol. III. P. 834.
3. Miller J. Men in black...
4. Miscellany of the Spalding Club... Vol. I. P. 107.
5. Larner С. Enemies of God... P. 134.
[220]
рогатого и парнокопытного, огненно-красного существа мужского рода, воплощавшего образ дьявола, которого прочно связывают с идеей колдовства и демонологии, проникало в сознание шотландцев в течение долгого времени. В описании Реджинальда Скота дьявол предстает в образе, впоследствии ставшим стереотипным: «дьявол с рогами на его голове, пламенем в его рту, и хвостом у него сзади, с глазами темными, лающий как собака, с когтями как у медведя, с кожей как у негра, и с голосом, рычащим словно лев» 1.
Однако фигура дьявола, который появляется в большей части доку[1]ментального материала, связанного с шотландским колдовством, являет собой намного более сложное существо, хотя и имеет красный цвет кожи или рога на голове. Фигуры демонов, к которым и относится образ дьявола, чаще всего были мужского рода и черного цвета, принимая порой другую окраску, отражающую духовные верования, особенно связанные с феями. Демоны могли быть старыми или молодыми, красивыми или уродливыми, их внешность могла быть грубой или благородной. Демон мог носить шляпу или колпак, платок или капюшон, плащ или накидку. За относительно небольшую плату он мог предложить еду, воду или нечто подобное, способное соблазнить человека. Порой, демон мог явиться и в женском обличье, или еще реже — в облике животного, наконец, он мог принимать более эфирный облик и появиться как дух, призрак или ангел.
Хотя фигуры демонов в той или иной форме упоминались триста девяносто два раза в описаниях колдовства и судебных процессах, точное описание дьявола обнаружить довольно трудно. Очевидно, что краснокожий и рогатый Старый Ник, правитель преисподней, лишь одно из многих описаний того, чье имя обычно опасались произносить вслух. Несмотря на то, что многие из ставших известными имен дьявола появились в Европе только в XVIII веке, имя «Махаон», сопровождаемое эпитетами «старый» и «рогатый», было шотландским вариантом, используемым с XVI столетия. Демонические верования и персонажи сыграли решающую роль в развитии шотландского ведовства, но они были столь же сложны и абстрактны, как и само колдовство. Несмотря на апокалиптическое осуждение, многие служители церкви сами считали, что дьявол был вездесущим, чем придавали ему статус неуловимой фигуры. Возможно, именно из-за того, что дьявол был настолько фундаментален для понятия колдовства, объяснение его присутствия не требовало явных доказательств. Удивительно, однако, что его фигура присутствует
_________
1. Scot R. The Discoverie of Witchcraft... 1584. VII. 15.
[221]
в относительно небольшом количестве случаев шотландских ведовских процессов: двести двадцать шесть из трех тысяч восьмисот тридцати семи обвиняемых в колдовстве шотландцев, что составляло 6 %, признались в ходе судебных разбирательств, что они имели дело с дьяволом. Конечно, эта данные отражают лишь те случаи, когда шотландцы упоминали кое-что определенное, перенесенное следователями в документы. В большинстве случаев мы просто не знаем и не можем знать всего того, что было упомянуто. Возможно, дьявол упоминался чаще, но в документах той поры эти свидетельства не сохранились, и было бы не[1]правильно лишь на основании этого «молчания источников» исключать присутствие демонических идей и верований.
Несмотря на то, что описанный в показаниях ведьм дьявол представляет собой таинственную фигуру, его образ многое может дать понять для изучения шотландского колдовства и в целом религиозности. Однако, по справедливому замечанию К. Ларнер, при близком его рассмотрении оказывается, что существует целый ряд разнообразных образов.
В этой связи разные представления о нем, бытовавшие в рамках элитарной демонологии и в документах судебных процессов, бесспорно, интересны. В равной степени важны и общие культурные стереотипы, существующие в элитарном сознании и в массовой религиозности. Наконец, важным представляется вопрос о «материальном» воплощении дьявола, который чаще являлся духовным понятием.
Хотя документы, содержащие свидетельства о вере в колдовство, могут дать общее представление о том, как виделся и воспринимался дьявол в определенных слоях общества, большая часть этих идей в той или иной степени противоречит элитарной демонологии, которая, основываясь на библейском толковании и других недоступных массовой ауди[1]тории источниках, дает лишь некоторые наброски того, чем был дьявол, и, как правило, это животное, или, по крайне мере, существо с ярко выраженными признаками животного. Наоборот, в документах ведовских процессов шотландцы, чьи признания добывались под пытками, описывают его в облике человека.
Существуют крайне немногочисленные библейские описания физического появления дьявола, большинство из которых содержатся в Новом Завете. Это, в частности, слова Святого Петра о том, что «ваш противник дьявол, как ревущий лев, ищущий того, кого он может пожрать» 1.
В Откровении Иоанна присутствует описание четырех демонических животных: льва, теленка, «третье животное имело лицо как у человека»,
__________
1. Петр, I, 5:8.
[222]
а четвертое походило на орла 1. Позже дьявола описывали как дракона и змея: «и низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» 2. В следующей главе были описаны подобные химере животные, одно с семью головами и десятью рогами, по короне на каждой. Это животное походило на леопарда, но было с лапами как у медведя и пастью льва 3. Другое животное имело два рога как у ягненка и вещало как дракон, перехитривший всех посредством чудес и отметивший каждого на правой руке или на лбу. Казалось бы, что даже в Библии дьявол мог принимать разные обличья, главным образом, животного, хотя и имевшего иногда человеческое лицо.
Подобно множеству своих обличий, библейский дьявол имел и несколько имен: Сатана, Вельзевул и Люцифер были самые обычные и наиболее часто употребляемые, однако были еще и Асмодей, Бегемот, Левиафан, Белиал и Повелитель тьмы 4. Имя «Сатана» на древнееврейском языке означало «враг» или «заговорщик», но во Втором послании к коринфянам Сатана трансформируется «в ангела света» 5. В Первом послании, а также в Послании к Луке Сатана был описан как молния, которая упала с неба. Еще один образ, Люцифер, несущий свет, или в переводе с латинского «утренняя звезда», считался одним из архангелов бога, который был сброшен из небес. Во всех этих описаниях Сатана предстает как тот, кто стал ангелом света. Свет и молния, связанные с библейским представлением о дьяволе до его падения, контрастируют с тьмой и черным цветом, чаще встречающимся в массовом представлении о нем, как о падшем ангеле. Третье имя, Вельзевул, происходило от еврейского ba’al zebub, обозначавшего Повелителя мух. Наряду с Вельзевулом или Ваалзевулом был бог Экрон, считавшийся королем филистимлян, еще один противник Бога, имя которого интерпретировалось евреями в значении «повелитель грязи». В Послании Матфею Вельзевул именовался принцем дьяволов. Согласно еврейской демонологии, Асмодей был еще одним принцем демонов, упоминаемым в книге Тобит, обнаруженной среди апокрифов. Животные изображения или представления о дьяволе воплощались Бегемотом, гигантским животным, ассоциирующимся с гиппопотамом, описанным в книге Иова, и Левиафаном, морским чу-
_____________
1. Откровение Иоанна, 4:7.
2. Там же, 12:9.
3. Там же, 13:1-2.
4. Levack B. P. The Witch-Hunt... P. 32–37.
5. Второе послание к коринфянам, 11:14.
[223]
довищем. Наконец, Белиал, от еврейского beli ya’al, что означает «без ценности», был апокалиптическим демоном, связанным с Сатаной.
Существует не так много визуальных описаний дьявола, сделанных до VI в., и лишь немногие из них были широко известны в раннесовременной Шотландии. Одно из самых ранних представлений о дьяволе рисовало его в красном, а не черном цвете, хотя Библия вообще не содержит упоминания о цветах ни в его ангельском обличии до падения, ни в виде Люцифера. Лишь некоторые из средневековых изображений рисуют дьявола в облике человека, чаще же он представлялся как разновидность животного или смеси животных. Гравюры на дереве, картины и витражи рисовали дьявола в разнообразии обликов со множеством мотивов и цветов: черный, красный, чешуйчатокожий, с рогами и хвостом, с крыльями и когтями или копытами. Змея и дракон из «Откровения Иоанна» представлены на полотнах Босха, кроме того дьявол являлся в виде насекомых и жуков, Повелитель мух был уменьшенной версией дьявола. Хотя такие изображения чаще находились на континенте и в Англии, чем в постреформаторской Шотландии, отвергавшей религиозные изображения и иконографию, с их помощью церковь попыталась адаптировать сложные и путающие имена, описания и объяснения, найденные в богословских источниках.
Многие из этих идей позже были использованы в демонологических работах и письмах Джеймса VI. В его «Демонологии» было дано множество описаний Сатаны, с акцентом на то, что дьявол мог преобразовать себя в ангела света, что является явной отсылкой ко «Второму посланию к коринфянам» 1. Джеймс утверждал, что дьявол мог также явиться в виде козла, особенно на шабашах или карнавалах ведьм 2. В этом монарх следовал стереотипному представлению о том, что Сатана и другие дьяволы или демоны — это некогда ангелы, позже свергнутые с небес 3. В «Демонологии» также описаны духи, способные принимать различные формы, типа Лемареса, представлявшие собой ужасных духов-монстров, приходивших к людям в их дома. Духи могли также являться в виде образов умерших людей, и тогда таких духов звали призраками или тенями мертвых 4. Джеймс искренне верил во все эти различные проявления духов, считая, правда, призраков не духами мертвых людей, а демонами.
__________
1. James VI and I. Demonology... Book III, ch. 2.
2. Henderson L., Cowan E. J. Scottish Fairy Belief... P. 15.
3. Witchcraft in Early Modern Scotland... P. 373.
4. Witchcraft in Early Modern Scotland... P. 404.
[224]
Богословы утверждали, что плоть и кровь не являются частью демонов, которые целиком суть духи. Это, в свою очередь, означало, что дьявол способен принимать любую форму, которая ему угодна, вплоть до вселения в тело человека, хотя такие случаи были в Шотландии относительно редки 1. Другая форма демонического духа, описанного Джеймсом, представляла собой дикого человека, часто называемого домовым. Домовые и их женские разновидности, груагахи в гэльском фольклоре, были ответственны за сбор молока и в целом — заведение домашнего хозяйства и за выполнение другой черной и низкооплачиваемой работы. Как записал Джеймс VI, «некоторые были настолько ослеплены, что полагали, будто бы удача в их доме полностью является заслугой населивших его духов» 2.
Дьявол или дьяволы, обнаруженные в документах судебных процессов, связанных с колдовством, были столь же разнообразны, как теологические или демонологические его образы. Властелин тьмы мог являться как человек, животное, насекомое, дух (включая призраков), ангел, фея или эльф. Исследование шотландского ведовства фиксирует триста девяносто два упоминания дьявола и других сверхъестественных явлений, отмеченных в источниках с 1563 по 1736 годов. Из них двести семьдесят шесть фактов связаны с принятием демоном человеческого образа, включая двести пятьдесят случаев облика мужчины и двадцать шесть женщины. Дьявол в образе мужчины был самой обычной формой, следующим по частоте упоминаний был образ животного, встречающийся шестьдесят раз. Затем идет образ феи, восемнадцать раз, из которых было девять фей-мужчин, шесть фей-женщин и три неопределенного рода. Кроме того, были еще неопознанные духи, упоминавшиеся семнадцать раз, и призраки, пять раз. Встречается также три упоминания о неодушевленных объектах, включая копну сена, ветер и в одном случае ураган. Наконец, появления дьявола в форме насекомого, младенца или ребенка встречаются по одному разу и поэтому могут быть признаны статистически не значительными.
Учитывая гендерные стереотипы, связанные с верой в колдовство, не удивительно, что явно доминирует в этих образах мужской образ дьявола, с которым довелось повстречаться обвиненным в колдовстве женщинам. Женщины составляли восмьдесят пять процентов от общего количества обвиненных в колдовстве шотландцев, и поэтому такая пропорция соответствует количеству случаев встреч с дьяволом-мужчиной.
___________
1. Levack B. P. Demonic possession...
2. James VI and I. Demonology... Book III, ch. 2.
[225]
Из пятидесяти семи мужчин-шотландцев, повстречавшихся с дьяволом, тридцать четыре человека описывают его как женщину, и шесть (приблизительно одиннадцать процентов) как мужчину. Мужчины также упоминали духов, призраков, фей и других неопределенных демонов, но, в отличие от женщин, не упоминали младенцев, детей, насекомых или неодушевленные объекты.
Эти признания, содержащие описание дьявола, возможно, были получены под давлением следователей, задававших вполне определенные вопросы. К сожалению, свидетельства прямых опросов чрезвычайно ограничены, что не дает возможности понять стереотипы мышления представителей власти. Вероятно, как и у обвиняемых, их представления о дьяволе были разными, но в большинстве случаев описания различных демонических духов признавались в качестве доказательства вины. В источниках сложно обнаружить попытки трактовать появление духов иначе как свидетельство дьявола, и любой дух, следуя демонологическому учению, автоматически признавался показателем дьявольского вмешательства, что, возможно, говорит об априорном мышлении священников и старейшин, проводивших допросы. Хотя в равной степени очевидно и то, что в протестантской теологии все формы духов, включая животных, неодушевленные предметы, женские и мужские формы, считались демоническими и представлявшими опасность для богоугодного общества.
Образы и описания дьявола-мужчины были также чрезвычайно разнообразны. Наиболее общим признаком, в восьмидесяти одном из трех[1]сот девяноста двух случаев, в них был черный цвет. Не совсем ясно, имелась ли ввиду черная одежда, темные волосы или черный цвет кожи. На черный цвет одежды указывали наиболее часто, в пятидесяти одном случае. Но вероятнее всего эти детали смешивались. Зеленый цвет был еще одним общим местом — двадцать три упоминания, а вслед за ним шел синий, на который ссылались двадцать один раз. Серый упоминался девять раз, белый и коричневый были упомянуты в пяти и четырех случаях соответственно. Красный не фигурировал ни разу, за исключением меднолицего человека, упомянутого Джанет Макникол 1. Темный цвет ассоциировался с грехом, связанным, в свою очередь, с демонической деятельностью, и это, вероятно, объясняет наиболее частое его использование в описаниях. Мужская черная демоническая фигура не была уникальна для Шотландии или даже Британии — в испанском языке Коко означает «черный дьявол», и на итальянском его называли «черным человеком».
_______
1. HP. Vol. III. P. 13–14, 26.
[226]
Типичные примеры «человека в черном» иллюстрируются историей Александра Гамильтона, казненного по обвинению в колдовстве в 1630 г. и описавшего черного человека в черной одежде, не имевшего плаща, но опиравшегося на трость 1. Агнес Кларксон из Дирлетона, обвиненная в колдовстве в 1649 г., описывала встречу с черным человеком с жезлом 2.
Как только, по ее словам, она отвергла предложения дьявола принести ему клятву, дом, где она находилась, наполнился черным ветром и туманом. Изобель Смит из Болтона, осужденная за колдовство в 1661 г., описала черного человека, одетого в зеленое, а в 1662 г. Джанет Моррисон из Ротсея призналась во встрече с дьяволом, явившимся ей в виде голого человека с черной головой и сопровождаемого другим черным человеком, грубым и жестоким 3. Маргарет Джексон из Пейсли, казненная за колдовство в 1677 г., говорила о черном человеке с синеватой полосой и в белых манжетах, одетого в хоггерсы, шотландские чулки, которые чаще носили как гетры, но без обуви 4. Очевидно, что даже те, кто говорил о «человеке в черном», описывали его по-разному.
Зеленый цвет, присутствовавший в этих историях, ассоциировался скорее с неудачей, чем с грехом 5. Кроме того, зеленый это еще и цвет фей, а также других волшебных существ, воспринимаемых как проявление демонического. В некоторых случаях обвиняемые и другие официальные лица предпочитали не использовать названия «эльф» или «фея», а говорили просто о «человеке в зеленом». И если учитывать все ссылки на зеленый цвет, как непосредственно атрибут темных волшебных сил, то это могло бы изменить статистические результаты, увеличивая число появлений дьявола в образе фей, что упоминалось сорок раз. Однако при проведении статистического анализа исследователи редко рассматривают фею как воплощения дьявола. В 1616 г. Элизабет Риак из Оркни утверждала, что она встретила дьявола в мужском обличье, одетого в зеленый тартан. Она также упоминала о встрече с другим мужчиной, на сей раз с эльфом, который был ее родственником 6. Эльф, в показаниях другой обвиняемой Изобель Холдан 1623 г. имел серую бороду 7. Барба[1]ра Париш из Ливингстона, казненная, вероятно, в 1647 г., признавала,
________
1. NAS. JC26/9.
2. RPC. Vol. VIII. P. 189–190.
3. RPC. Vol. I. P. 650–660.
4. RPC. Vol. V. P. xxxv–xxxvi.
5. Todd M. Culture of Protestantism... P. 328.
6. Maitland Miscellany... Vol. II. P. 187–191.
7. RPC. Vol. XIII. P. 270.
[227]
что встретила эльфа в зеленой одежде и серой шляпе 1. В 1662 г. Изобель Гауди описала свою встречу, состоявшуюся в 1647 г. в церкви Олдерна с красивым человеком, который был королем фей 2. Справедливым, очевидно, будет предположение о том, что соединение зеленого цвета, фигуры феи или эльфа, и дьявола в качестве доказательства колдовства является результатом смешения интеллектуальной демонологии и массовых народных верований, а не просто прямой элитарной теологической интерпретации 3.
Другие описания дьявола содержат ссылки на него как на джентльмена, который мог быть приятным, аккуратным, красивым, симпатичными галантным. Он мог также быть мрачным, напуганным, жестоким, грубым, холодным или уродливым. Агнес Погави из Либертона, казненная в 1661 г., утверждала, что она повстречала «плохо вырубленного человека», возможно, имелась ввиду нездоровая или бледная фигура. Примерно тогда же Джанет Макнейр из Стерлинга признавала, что она встретила «мрачного, черного человека» — очень типичное описание дьявола 4. Более светлые описания фигуры дьявола упоминаются в характеристиках, подобных рассказу Мэрион Лайн из Престонпанса, которая рассказала о встрече с джентльменом, а Изабелл Рамсей из Даддингтона утверждала, что повстречала приятного молодого человека. Порой при чтении документов допросов создается впечатление, что такой «светлый» образ дьявола фигурирует в них чуть ли не чаще, чем отрицательная его характеристика 5.
Говоря о размерах, дьявол был чаще большим или громадным и очень редко маленьким. Согласно показаниям Агнес Нэсмит из Эрскина, которая была казнена в 1697 г., дьявол имел длинные темные волосы, описанные как грива и ассоциирующиеся с его животной натурой 6. Однако не все фигуры имели темные волосы: Джанет Миллер из Реррика, казненная в 1658 г., признавала, что она встретила человека среднего роста, около сорока лет отроду, имевшего волосы цвета льна 7. Хотя наиболее очевидным в описании дьявола являются его изображения как человека в черном, в действительности чаще всего употребляется термин
___________
1. NAS. Livingston kirk session records, CH2/467/1.
2. RPC. Vol. I. P. 243.
3. Macdonald S. In search of the Devil... P. 46.
4. NAS. Process notes, JC26/27/5.
5. NAS. Process notes, JC26/26/5/1.
6. NAS. Circuit court books, JC10/4.
7. NAS. JC26/24.
[228]
«грубый» человек, что, возможно, ставит его в один ряд с фигурой домового, полезного, хотя и не всегда доброго домашнего духа, фигурирующего во множестве народных верований и народных историй повсюду в Шотландии. В 1649 г. Томас Шанкс и в 1680 г. Маргарет Комб из Бонесса признавались, что встретили «толстого маленького человечка» — оба свидетельства, очевидно, указывают на домового 1.
В тех случаях, когда свидетели описывали одежду, то это, как правило, были различные типы шляп, шейные платки, пальто, накидка и капюшон, иногда описания были более неопределенными, в них говорилось просто о хорошо одетом человеке. Джанет Ман из Стентона признавалась, что встретила фигуру в «серой одежде джентльмена» 2. Эти описания порождают ряд вопросов, основным из которых является противоречие между ожидаемым образом дьявола как сочетания уродства, жестокости и опасности, с одной стороны, и часто встречаемой фигурой приятного, симпатичного и галантного джентльмена. Питер Максвелл[1]Стюарт предлагает объяснение, согласно которому судебные процессы с упоминанием дьявола были частью атаки на католицизм и составляли часть религиозных практик, непосредственно предшествовавших ре[1]формации 3. Его тезис заключается в том, что фигура дьявола, одетого в черное, включая черное платье и шляпу, должна была символизировать католического священника. Исследователь ссылается на процесс Джанет Страттон, которая была одной из обвиняемых по делу североберикских ведьм в 1591 г. и утверждала, что дьявол явился к ней как «черный священник в черной одежде» 4. В другом случае, Максвелл-Стюарт цитирует Роберта Грирсона, описавшего человека, одетого в черное платье и шляпу, облегающую голову 5. Тогда как описанные случаи могут действительно указывать на католических священников, подобные характеристики могли являться и частью образа протестантских пасторов, носящих точно такое же черное платье и шляпы, и Джон Нокс на портрете Теодора Беза 1580 г. изображен именно в таком головном уборе, как и на картине Адриана Вэнсона, выполненной в 1579 г. и хранящейся в зале специальных коллекций Эдинбургского университета, где основоположник шотландской реформации показан в полностью черном одеянии, включая черный, облегающий череп головной убор. Вероятно,
___________
1. NAS. Peebles Presbytery records, CH2/295/3.
2. NAS. Process notes, JC26/26.
3. Maxwell-Stuart P. G. Satan's Conspiracy... P. 146–147.
4. NAS. Process notes, JC26/2, item 19.
5. Maxwell-Stuart P. G. Satan's Conspiracy... 146.
[229]
стоило бы расширить толкование исследователя и говорить о том, что описанные в показаниях образы не являются фигурами католических священников, а скорее ассоциируются с религиозными служителями, дореформационными или постреформационными 1.
Хотя и не все, но часть описанных обвиненными в колдовстве в течение XVII века шотландцами встреч представляли собой тайные или религиозные собрания. Они берут свое начало в 1619 в., когда судьба реформированной церкви была далеко не ясной, а многочисленные кризисы и этого периода, и более поздних времен, связанные со взаимоотношениями светской и духовной властей, вели к расколам и революционным переворотам. На протяжении всего XVII века шотландская церковь была далека от единства, и после Реставрации приблизительно одна треть священников была лишена своих приходов 2, и в этой связи интересно отметить, что в первые постреставрационные 1661 и 1662 гг. было отмечено 95 ссылок на дьявола, из которых 75 упоминали его в качестве мужчины (60 в 1661 г. и 15 в 1662 г.). Если всего в источниках зафиксировано сто восемь ссылок на «человека в черном», то пятая часть из них приходится на эти два года, 18 на 1661 г. и 4 на 1662 г. Маловероятно, что эти «люди в черном» были конкретными высланными из приходов священниками, поскольку большинство смещений с кафедр произошло после 1662 г., но, возможно, между этими процессами и свидетельства[1]ми обвиняемых была определенная культурная связь. «Люди в черном», лишь 9 раз упоминаемые до 1600 г., в период между 1600 и 1650 гг. появляются на страницах свидетельских показаний 17 раз, а после 1650 г. дьявол в облике «черного человека» засвидетельствован в 81 упоминании, что бесспорно делает его фигурой XVII столетия.
Согласно Библии, дьявол, конечно же, по собственному желанию мог менять свою внешность, появляясь то как ягненок, то вещая как дракон 3, быть то ревущим львом, пожирающим все вокруг него, то змеем. В целом эти фигуры не так часто встречаются в шотландских свидетельских показаниях, где есть всего лишь порядка шестидесяти ссылок на дьявола в образе животного и того меньше упоминаний о дьяволе как человеке в животном обличье. Кроме того, в источниках есть шесть ссылок на дьявола, явившегося на ногах с копытами и расколотой губой, которая, очевидно указывает на «заячью губу», но, тем не менее, была менее угрожающей, чем копыта. Хотя любые столь наглядные физиче-
____________
1. NAS. Books of adjournal, JC2/11, JC2/10.
2. Linch M. Scotland... P. 290.
3. Откровение Иоанна, 13:11.
[230]
ские отличия должны были свидетельствовать о том, что их носитель «другой», в данном случае «заячья губа», скорее, указывает на принадлежность к человеческому роду.
Эйлен Кейсс из Даддингстона, казненная в 1661 г., как и Маргарет Джексон из Пейсли в 1677 г. признавались во встрече с человеком с раз[1]двоенными копытами 1. Дьявол, представший перед Джанет Брейдхед из Олдерна, являл собой «человека с расколотыми ногами». Ни одно из этих описаний не включало рога, хвосты, крылья или шерсть 2, что скорее противоречит стереотипным изображениям, увековеченным теологическими или демонологическими работами, а также современным визуальным представлениям. Фигура, стоящая на пне и проповедующая, вошедшая в «Новости из Шотландии» 1591 г., наводит на размышления об образе хвостатого и рогатого животного, возможно, дракона. Гравюра на дереве, включенная Гуаццо в его «Обзор колдовства» 1626 г., изображающая дьявола, забирающего маленького ребенка у родителей, рисует крылатое, парнокопытное животное, стоящее на двух ногах, в котором легко узнать дьявола. Безошибочно можно сказать, что наряду с животными признаками в этих фигурах просматривается человек, и именно так дьявола представляло обычное население большинства европейских стран. Эти образы, имеющие основу в библейских описаниях и других свидетельствах, обращаются к идее о том, что Властелин тьмы успешно маскировал свой истинный лик, считая более эффективным и угрожающим появление в мирском обличье и скрывая свою истинную гротескную форму. Интересно и то, что, как и образ человека в черном, идея дьявола, стоящего на двух копытах, восходит ко второй половине XVII века, а годы ее наиболее активного распространения — 1661, 1662 и 1680. Это, очевидно, стало результатом распространяющегося стереотипирования образа дьявола элитарным сознанием, которое все более и более оказывало влияние на массовые представления и язык колдовства и постепенно стало доминировать в ведовских процессах.
Джанет Макникол из Дануна в 1673 г. упоминала одну необычную форму демона. Она описала три разновидности дьявола-мужчины, один был красивым молодым человеком, второй меднолицым великаном, а на третьем была явная печать проказы 3. Проказа в XVII веке, хотя и пошла на убыль и лепрозории повсюду закрывались, уступая место тюрьмам, была достаточно известной и хорошо узнаваемой болезнью, и прокажен-
___________
1. NAS. Process notes, JC26/27/1.
2. CTS. Vol. III. P. 616–618.
3. HP. Vol. III. P. 13–14, 26.
[231]
ным все еще ограничили вход в большинство городов, где существовало самоуправление. Им разрешали просить подаяния, но они были исключены из регулярного социального взаимодействия 1. Эта фигура дьявола[1]прокаженного, конечно же, формирует более отталкивающий его образ, поскольку уродливые повреждения кожи и конечностей непременно и немедленно исключали человека из нормального круга общения. Поскольку прокаженные не были чем-то необыкновенным в то время, та[1]кие изображения, возможно, казались менее пугающими людям раннесовременного сообщества.
Интересно, что фигура дьявола, фиксируемая в народной культуре, не выглядела как монстр или чудовище. Даже демон в образе дикого животного едва ли должен был внушить страх своей дикостью. Среди животных, в облике которых являлся дьявол, были собаки, коты, птицы, лошади и жеребята, олени, коровы и телята, ягнята, крысы и просто «дикие животные». Наиболее часто встречающимися были собаки, которые составляли 25 из 60 ссылок, вслед за которыми шли коты и «дикие животные», которые имели по шесть упоминаний. Птицы, включая ворон и сорок, а также олени упоминались 5 раз. Жеребята, лошади, телята, коровы, крысы и ягнята в общей сложности составляют 12 отсылок. Животные и птицы могли иметь разный окрас.
В «Демонологии» Джеймса также отмечалась вероятность появления дьявола в образе собаки, кота, обезьяны или другого аналогичного животного 2. Его идея о том, что дьявол часто появлялся на встречах ведьм в виде рогатого козла не находила подтверждения у допрашиваемых в ходе судебных следствий 3. Самым чудовищным описанием, найденным в документах, являются показания Джанет Блэк из Стерлинга, вспомнившей появление «грубой дикой собаки с головой свиньи», а также описание дикой собаки, которая была способна говорить, что было зарегистрировано в допросе Кэтрин Шоу в Ланарке в 1644 г.4
И все же ни одна из этих демонических фигур, кроме собаки с головой свиньи, не кажется настолько устрашающей. Они не вызывают в воображении фигур гиппопотама, подобного Бегемоту, одному из воплощений дьявола, или Левиафана, морского монстра, которые были связаны с апокалиптическими идеями. Даже ссылки на чудовищных змей или драконов не являлись нормой, а практически все животные, кроме оленей, которы-
_______
1. Hamilton D. The Healers... P. 16–17.
2. Witchcraft in Early Modern Scotland... P. 372.
3. Ibid. P. 387.
4. SCA. Stirling presbytery records, CH2/722/6. P. 89–99.
[232]
ми дьявол был представлен, являлись домашними и хорошо знакомыми. В народной культуре дьявол был эффективно замаскирован под домашние образы, не вызывая отвращения.
Гораздо меньше ссылок на дьявола, являвшегося в образе женщины: 20 упоминаний и 32, если считать демона, явившегося в образе феи. Разнообразие среди фигур дьявола-женщины несколько меньше, чем в мужском его варианте: дважды он является в зеленом, один раз в белом, один раз в виде самой обвиняемой, в четырех случаях — в образе Королевы фей. Элисон Пирсон, Эндрю Мэн, Изобель Гауди и Жанна Вейр упоминали о встрече с королевой эльфов 1. И хотя две из этих ссылок относятся к XVI веку, Пирсон (1588 г.) и Мэн (1598 г.), ясно, что образ королевы эльфов не исчез и в XVII веке, и две другие ссылки относятся к 1661 и 1670 гг.
Двадцать один человек назвал дьявола-женщину «Антиохия, нежная жена дьявола». Многие испытуемые во время допросов давали одинаковое описание женщины-дьявола, и последовательность языка, используемого в их рассказах, указывает, что ими, возможно, управляла очень уверенная рука, записывавшая их показания так, как хотелось следователям, вместо того, чтобы отражать широко распространенные народные идеи 2. И хотя почти невозможно судить, что это была за фигура, интересно отметить, что она упоминалась как «нежная жена» дьявола. Кроме этого, ни одно из других описаний дьявола в женской форме не включает упоминаний, относящихся к природе или физическим особенностям демона-женщины.
Как все это может характеризовать отношение раннесовременного общества к сверхъестественным существам? Подтверждает ли это идею о том, что женская фигура, как полагали, была более мягкой и более нежной, и в силу этого общество было неспособно примирить ее с чем-нибудь демоническим? Раннесовременное христианское общество полагало бога как мужчину, но в языческих религиях богини, наряду с богами, были частью пантеонов. Хотя в монотеистическом христианском богословии бог воспринимался исключительно как мужчина, в действительности массовым сознанием он считался чистой формой духа, не обладающего полом. И бог, и дьявол чаще, однако, описывались в мужских терминах, в то время как Святой дух идентифицировался древними семитскими культами как женский. София, священная мудрость, или Логос была второй частью Святой троицы и, как считали, имела жен-
________
1. NAS. Books of adjournal, JC2/2.
2. NAS. Circuit court books, JC10/4.
[233]
скую природу. Но несмотря на то, что в Святой троице присутствовал женский компонент, подобная степень женственности не простиралась на дьявола. То, что было более приемлемо для общества, должно было иметь женский облик, подвластный мужчине, дьявол мог быть мужчиной или принимать любую другую форму, а женщина ведьма всегда должна была находиться у него в подчинении.
Двое из женских демонов были одеты в белое. Белый был традиционно связан с чистотой или девственностью и ассоциировался также с друидами. Однако ничего не говорит нам, что именно это значение подразумевалось белыми одеждами демонов. В 1597 г. Мэрион Грант из Метлика описала женского демона, явившегося к ней, одетого в «белый жилет». Допрошенная утверждала, что явившуюся ей фигуру называли «наша леди», что наводит на размышления о Деве Марии, а не о чем-то демоническом 1. Как известно, протестантская церковь лишила фигуру матери Христа, так же как и других святых, сакральной ценности, изъяв ее из ритуала святого вероисповедания, что, возможно, заложило основу рассмотрению католических ритуалов и ценностей в качестве демонических и опасных. В 1658 г. Кэтрин Ремай из Аллоа заявила, что встретила женщину-дьявола в белом платье. Позже, в течение дальнейшего допроса, она утверждала, что упомянутым ею образом, возможно, была Элизабет Блэк, еще одна подозреваемая в колдовстве женщина 2.
Исходя из популярности культа Девы Марии в XVI веке, удивительно, что таких ссылок на «нашу леди» было не очень много, особенно если исходить из того, что судебные преследования колдовства использовались как средство атаки на дореформационные веру и практики.
Поскольку как бог, так и дьявол, являясь духовными субстанциями, могли принимать любую форму, вероятно, важно и то, как дьявол представлялся в этой бестелесной субстанции. На такой его образ было всего семнадцать ссылок. И хотя в некоторых случаях сложно разделить духовное и материальное состояние, все же здесь есть характеристики, отличающиеся от тех материальных форм, которые были описаны ранее. Некоторые из ссылок на духов позволяют их считать скорее призраками, хотя так их не всегда называют в документах. Помимо этого, вместо того, чтобы быть бесполым духом, некоторые имели определенный род: два были заявлены как женщины, а четыре были мужчинами. Часть духов были ангелами, включая двух, названных «праздничными людьми». Иногда ангелы были частью большой группы сверхъестественных существ,
________
1. Miscellany of the Spalding Club... Vol. I. P. 170–172.
2. SCA. Stirling presbytery records, СН2/ 722/6.
[234]
которых видел обвиняемый. Они могли появляться в различных формах в разное время, подтверждая идею о том, что дух был способен менять форму. В 1590 г. Изобель Уотсон из Глендевона поведала в пресветерии Стерлинга, что она видела дух в форме ангела 1, она также сказала властям, что он мог принимать облик мужчины, и назвала его Томасом Мюрреем. Не ясно, имела ли в виду подозреваемая призрака, поскольку такой термин ею не использовался. Кроме того, она также утверждала, что ее посетил «справедливый народ», иначе говоря, феи. Опять же, не совсем понятно, считала ли она, что все эти существа, ангелы, призраки и феи, суть одно и то же, или же они могут просто принимать форму друг друга. Еще один случай, свидетелем которого была Жанна Уэйр из Эдинбурга, подтверждает, что определенная разница между этими субстанциями существовала. Уэйр призналась в колдовстве и кровосмешении в 1670 г., восемьдесят лет спустя после Изобель Уотсон. Она сказала властям, что повстречала женский дух, Королеву эльфов. Утверждая, что женщина-дух захватила Королеву эльфов и от ее лица управляла обвиняемой, вращая и раскручивая ее 2. Таким образом, не все упоминания о женском духе были связаны с Королевой эльфов.
Кристина Рейд в 1597 г и Эндрю Мэн в 1598 г., оба из Абердиншира, описали встречу с духом в форме ангела, которого они оба назвали «Праздничным человеком» 3. Кроме того, они признались, что встречались с духами, принимавшими самые разнообразные формы: с оленем[1]самцом, призраком Томаса Римера, Джеймса IV, с черным животным и Королевой эльфов. Ссылка на встречу с ангелами соответствовала теологической идее о том, что Сатана был падшим ангелом, теория, развиваемая в демонологических произведениях, в том числе и Джеймсом VI.
Еще один важный аспект этой проблемы заключается в том, что ссылки на ангелов восходят к XVI веку, что, с другой стороны, имеет бесспорную связь с дореформационной религиозностью. И Дева Мария, и святые, и вера в участливую роль ангелов — все это в XVII веке было исключено из преобразованной христианской доктрины. Изображения ангелов все еще использовались для украшения церквей, но их доктринальная и символическая роль все более уходила на периферию 4.
Вероятно, возможны два объяснения присутствия ангелов в показаниях XVI века и их исчезновения в свидетельствах столетия XVII. Первое
__________
1. SCA. Stirling presbytery records, CH2/722/2.
2. NAS. Process notes, JC2/13.
3. Miscellany of the Spalding Club... Vol. I. P. 117–125.
4. Todd M. Culture of Protestantism... P. 329–330.
[235]
заключается в том, что все более набирал силу и ускорялся процесс демонизации дорефоромационных католических ритуалов, которые использовались служителями протестантской церкви в качестве обоснования судебного преследования колдовства и как средство нападения на католиков. Однако этот, бесспорно, важный фактор эмоционального давления с использованием прежних религиозных символов был не единственным. Если даже собрать все эти упоминания о женских духах и предположить, что все они восходят к культу Девы Марии, что тоже весьма не бесспорно, то эти свидетельства составляют очень маленькую часть от обвиненных в колдовстве между 1563 и 1736 годами, и даже тех, кто находился под следствием только в XVI веке. В то время как некоторые из подвергаемых допросам и вовлеченных в судебные преследования имели антикатолические установки, особенно сразу после 1560 г., это не может быть единственным объяснением действий по преследованию ведьм 1. Другое объяснение очевидного исчезновения ангелов из показаний свидетелей в XVII веке состоит в том, что медленное, но постоянное давление на католические догматы возымело свои плоды, и общество больше не принимало реальности духов и ангелов.
Но думается, что в таком объяснении тоже есть значительная доля лукавства. Как дьявол, так и ангелы не исчезали полностью в XVII столетии и оставались частью космологии раннесовременного шотландского, как и в целом европейского, общества 2. Однако, в отличие от дьявола, который все еще был главным конкурентом церкви, ангелы не воспринимались как угроза. Для того, чтобы эффективно бороться с дьяволом, церковь XVII в. редуцировала его описания, характеристики и образы, стремясь к тому, чтобы они были понятны всем, и сосредоточив внимание на апокалиптических интерпретациях его влияния 3. Как результат, фигура ангела и других духов вытесняется из языка ведовских процессов.
Как в случае Эндрю Мэна, часто описанные обвиняемыми духи признавались призраками известных им людей. Джанет Бойман, казненная в Эйре в 1572 г., утверждала, что дьявол, явившийся к ней, обратился в образ Мэгги Девонд, знакомой ей женщины, а затем превратился в смерч 4. В 1576 г. Элизабет Данлоп из Лайна заявила, что ее посетили несколько призраков, и Томас Рейд, в частности, сообщил, что он был
___________
1. Goodare J. The Scottish witchcraft act... P. 39–67.
2. Wodrow R. Analecta; or, Materials... Vol. I. P. 57, 59.
3. Clark S. Thinking with Demons... Ch. 21.
4. NAS. Process notes, JC26/1/67.
[236]
убит в сражении при Пинке в 1547 г.1
Многих из духов обвиняемые не узнавали, заявляя лишь вполне определенно, что это были призраки людей, хотя в некоторых случаях речь действительно шла об умерших родственниках. В 1677 г. Маргарет Джексон показала на процессе, что встретила призрака своего покойного мужа Томаса Стюарта 2.
Агнес Семпсон, одна из фигурирующих обвиняемых на процессе североберикских ведьм, утверждала, что ее посетил дух по имени Элва или Элоа. Она показала, что, назвав его по имени, можно было вызвать его образ в виде собаки. Элохим — это еврейское слово, обозначающее богов, единственное число от которого, эль или элоах, а само слово, как полагали, имело волшебные свойства. Симпсон утверждала, что она произносила его во время ритуальных действий, призванных залечить раны, что соответствовало древним магическим обрядам. Этот случай был довольно необычным, поскольку свидетельствовал о сложных теологических знаниях Агнес, на основании чего исследователи делают вы[1]вод о высоком образовательном уровне испытуемой.
Еще одна из группы североберикских ведьм, Юфемия Маккалзин, сказала, что невидимый дух, не имевший никакой физической формы, посетил ее и говорил с нею 3. В другом случае, на этот раз в 1706 г., уже после окончания массового преследования ведьм в Шотландии, Джоан Браун из Пеннингама также утверждала, что она разговаривала с невидимым духом 4, и хотя не могла видеть их, она чувствовала их, как они «похотливо возлежат с нею, как мужчины, так и женщины». В отличие от описаний Маккалзин, признание Браун было наполнено религиозным языком и идеей осуждения: она утверждала, что дух явился к ней в лице Творца, и она звала его Отец, Сын и Святой дух. Но эта форма невидимого духа являлась в показаниях шотландцев не часто, на основании чего можно выдвинуть предположение, что шотландцы предпочитали видеть дьявола в более существенной форме.
Дьявол присутствует в шотландском материале, связанном с колдовством, в различных формах и в меньшем количестве деталей, чем, воз[1]можно, стоило бы ожидать. Его фигура была чаще обыденной, мирской и несущественной, чем чудовищной и пугающей, что в целом является результатом смеси массовых народных представлений и элитарных теорий. Образ дьявола имеет различные формы, вероятнее всего, потому,
________
1. NAS. Books of adjournal, JC2/1.
2. RPC. Vol. V. P. 95.
3. NAS. Books of adjournal, JC2/2.
4. NAS. Wigtown presbytery records, CH2/373/1.
[237]
что сама идея властелина тьмы, созданного элитарной теологией и демонологией в рамках иудейско-христианской традиции, была связана с попыткой трансформировать суеверия неортодоксальной религиозной идеологии. Странно было лишь то, что образ дьявола часто скорее преуменьшался и редуцировался в сторону антропоморфных характеристик, а, кроме того, таланты маскировки, которыми он в совершенстве владел, позволяли ему появляться в таком виде и говорить на таком языке, который соответствовал бы языку тех, с кем он вступал в контакт. Очевидно, чтобы соблазнять людей и собирать сторонников, необходимо было иметь лик не отталкивающий, а привлекающий.
Значительное число упоминаний о «человеке в черном» является, вероятно, отражением теологического мышления. Богословие и демонология XVI и XVII веков отразили апокалиптические идеи книги Откровения, сюжеты которой оказали явное влияние на идеи Джеймса VI. Идея о том, что нескончаемые грехи человеческие и богоотступниество навлекут на людей божий гнев, сопровождалась предсказаниями буйства Сатаны, готового сойти в царство земное и властвовать там 1.
Ведьмам в этой истории отводилась роль предшественниц демона, тех, кто вещает его устами и несет его идеи. Доминирование Сатаны накануне Второго пришествия Христа должно было указать начало конца мира. Те, кто искренне верил в наступающий конец мира, разделяли аргумент о том, что знаком надвигающейся эсхатологической катастрофы является расширяющееся присутствие дьявола, а также его приспешников — ведьм. И наоборот, чем больше ведьм обнаруживалось, тем более активным и могущественным признавался дьявол, толкающий божье царство к гибели. И католики, и протестанты в равной степени разделяли эти идеи 2. Хотя неоднородность эсхатологических идей, в рамках которых ожидания пришествия дьявола сочетались со страхом перед вторым пришествием Христа, восстания мертвых и Страшного суда, создавали целый ряд противоречий в самой концепции дьявола 3.
В 1598 г. Эндрю Мэн описал видения Судного дня, когда «огонь сожжет воду и землю» 4. В течение XVII столетия, когда росло число приспешников дьявола и его учеников, среди ведовских признаний увеличилось и число сторонников идеи надвигающегося апокалипсиса. В 1706 г., после того, как предсказанный конец света вновь был отложен, Джейн
_______
1. Witchcraft in Early Modern Scotland... P. 424–425.
2. Clark S. Thinking with Demons... P. 322–330.
3. Ibid., P. 337.
4. Miscellany of the Spalding Club... Vol. I. P. 117–125.
[238]
Браун уже в несколько ироническом ключе описывала ее видение апокалипсиса, когда небеса будутметать гром 1. Но тогда вместо того, чтобы признать эти идеи ведовскими, церковь ограничилась лишь обвинения[1]ми в богохульстве и заблуждениях. И хотя Браун позже предъявили обвинение в колдовстве и заключили в тюрьму, но вскоре отпустили, лишь отлучив от церкви.
Дьявол действительно был фундаментальным элементом веры в колдовство. Расширение его присутствия на протяжении XVII века, вероятно, отражает рост беспокойства со стороны тех, кто организовывал обвинения и судебные процессы, наполняя их демонологическим содержанием. С другой стороны, народная религиозность была довольно консервативна, предпочитая определять дьявола в мирских категориях, приближая его к повседневной крестьянской и городской жизни.
Кристина Ларнер называет эти верования «новыми народными демоническими» представлениями 2 на том основании, что они, вероятно, воз[1]никли в процессе протестантской идеологической обработки, вызванной необходимостью оправдания охоты на ведьм. Стюарт Макдоналд, оспаривая это представление, считает, что сложный фольклорный образ дьявола является редкостью для Файфа, а идея шабаша ведьм вообще практически отсутствует там 3. Действительно, о вере в дьяволе сообщается только в одной из четырех пресвитерий Файфа, правда, означает ли это, что такие верования отсутствовали в других трех? Вполне вероятно, что недостаток фольклорного материала из большей части шотландских территорий указывает, что следователи просто не интересовались этими вопросами или не записывали ответы. Однако вопрос о том, что именно шотландские крестьяне узнавали о дьяволе из протестантской теологии, остается открытым.
Еще одна категория мира шотландского сверхъестественного занимает важное место как в фольклорных верованиях, так и в демонологии. Инкуб, мужской демон, посещающий спящих женщин и входящий с ними в сексуальный контакт, был известен еще в средневековые времена, наряду с суккубом, женским демоном, совращающим мужчин. Еще в XIII веке два доминиканских монаха посетили Уэстерн-Айлс и обнаружили там множество молодых женщин, искушенных инкубами. Проповеди и молитвы прибывших монахов изгнали этих демонов, которые бежали
_________
1. NAS. Wigtown presbytery records, CH2/373/1. P. 220–230.
2. Larner C. Enemies of God... P. 135.
3. Ibid. P. 144–145.
[239]
в воздух со стенаниями и жалобами 1. Многие шотландские ведьмы и колдуны, согласно массовым представлениям, вступали в сексуальную связь с демонами, их соседи сообщали о ночных посетителях, наведывавшихся к ним в дома. И все же явные понятия «инкубы» и «суккубы» редко встречаются в ходе шотландских ведовских процессов. И это примечательно, потому что знатоки демонологии с континента, включая Мартина Дель Рио, активно цитируемого шотландскими законниками XVII века, продолжали активно обсуждать мужских и женских демонов 2.
Вероятно, стандартная природа договора с демоном, которая была известна в Шотландии, делала идею инкубов и суккубов ненужной.
Кроме того, среди персонажей шотландского фольклора была группа характеров, являющихся в основном разновидностями самих ведьм. При этом в данном случае особо осторожно необходимо различать верования самих обвиняемых в ведовстве и те истории, которые рассказывали о них соседи. Совпадения здесь были возможны, но чаще слово «ведьма» использовалось по отношению к кому-либо с подачи соседей 3.
Шотландское общество XVII века было расколото опасениями и страхами. Каждодневная забота о здоровье, страх болезни, борьба за выживание соответствовали более общим интеллектуальным проблемам и процессам, которые основывались на желании церкви построить идеальное христианское общество. Проблема заключается в том, насколько беспокойство о трудностях жизни, страх перед ведьмами, боязнь голода и лишений были усилены действиями церкви, направленными на установление протестантской веры и контроля. Протестантская организация и доктрина церкви отвергали многие из дореформационных принципов и ритуалов римско-католического вероисповедания. Эти недопустимые теперь ритуалы включали посещения святых колодцев, веру во власть реликвий и апелляции к высшим силам в поисках святого заступничества. Для большинства обычных людей вера существовала в форме ритуалов. Церковь, действительно, управляла официальным вероисповеданием, опираясь на реформационную традицию, но неофициальные частные религиозные практики обеспечивали личное утешение. В 1581 г. шотландский парламент принял акт против паломничества и других суеверных действий, в котором религиозные путешествия к святым местам, таким как часовни, посвящаемые отдельным святым, святые источники, кресты и другие реликвии приравнивались к идолопоклонству и явля-
_________
1. Ross A. Incubi in the Isles... P. 108–109.
2. Martin Del Rio. Investigations into Magic... P. 89–91.
3. Larner C. Enemies of God... P. 135.
[240]
лись свидетельством папизма, которому церковь должна объявить непримиримую войну 1.
Большая часть этих «суеверий» по своему характеру, практикам и идеям несомненно имела дореформационные корни, но многие были менее определенными, отражая широко распространенную массовую веру во власть волшебства. Народные верования и ритуалы были связаны с волшебством и разделяемы большинством, и это было не волшебство алхимиков или магов, выполняющих таинственные и сложные ритуалы, ради получения власти и демонстрации секретных знаний, а, значит, распространенных, преимущественно, в среде аристократии и высших социальных слоев, а народная магия, являвшаяся более обычным и мирским, прагматически ориентированным действием, практикуемым в по[1]вседневной жизни. Массовое народное волшебство использовалось для решения каждодневных проблем, в целях противостояния неудачам и, наоборот, для привлечения удачи и везения. Однако, как показал закон 1581 г., напряженность между официальной церковью и некоторыми из ее наименее послушных членов, исповедующих и следующих «суевериям», лежала в основе масштабного конфликта 1600-х годов.
Разделительная линия между религией и волшебством, а после и наукой, была для большинства европейского населения XVII века весьма условна. Большинство представителей всех уровней общества нисколько не сомневалось в целесообразности, законности и необходимости участия в церковной службе воскресным утром, а также в выполнении защитных ритуалов, призванных оберегать их имущество, домочадцев и животных ежедневно в течение всего года. Период начала XVII века был, бесспорно, донаучным этапом истории, с точки зрения распространения знаний в широких массах европейцев: рационализм и осмысление мира посредством категорий механики лежали все еще, для большинства людей лишь в будущем, отстоящем на несколько десятилетий вперед. Коперниканская гелиоцентрическая интерпретация вселенной была известна только в узких слоях и принималась еще меньшим кругом людей. Кроме того, лишь единицы разделяли картезианские философские идеи о различии между сознанием и телом, хотя к концу столетия эти теории нашли массовую поддержку среди образованной элиты. Ранние адепты коперниканской и картезианской мысли оказались в неловком, неоднозначном и часто — опасном положении, будучи порой обвиняемыми ортодоксальными протестантскими богословами в защите атеиз-
__________
1. APS. Vol. III. P. 212.
[241]
ма и поощрении безбожия 1. Интеллектуальные и философские дебаты образованной элиты составляли незначительный интерес для большинства населения, основной задачей которого было поддержание минимального прожиточного уровня и защита от всевозможных природных и социальных напастей. Но эти дискуссии, протекавшие в ученой части общества, действительно представляли реальную угрозу власти церкви, которая оказалась в окружении со всех сторон. Давление, ощущаемое от меньшинства интеллектуалов и философов, было для некоторых богословов столь же серьезным вызовом, что и представляемые массами необразованных крестьян и горожан ритуалы и верования.
Самой распространенной практикой народной религиозности в Шотландии в постреформаторский период было выполнение разнообразных защитных или укрепляющих ритуалов, часто призванных управлять сверхъестественным и ограничивать действия других сил. При этом многие из таких практик, хотя и имели неясное происхождение, но были широко распространены в дореформационной Шотландии. Эти ритуалы были связаны с общими сельскохозяйственными процедурами, включая обработку земли, работу по дому, календарные обычаи и обряды, погоду и заботу о животных. На более личном уровне они были связаны с условиями человеческой жизни и в целом с циклом жизни человека, включая существенные для христианина обряды типа брака, и сопровождающей ритуал бракосочетания необходимости посещения, например, святых мест, прикосновение к атрибутам и приобщение к практикам которых, как полагали, будет иметь эффект в будущей супружеской жизни, оказывая влияние на беременность и рождаемость. Среди таких практик было и размещение железа под кроватью во время первой брачной ночи, использование серебряных предметов для защиты младенцев и детей от похищения феями, помещение железа или соли на груди усопшего, дабы уберечь его душу от темных сил. Общие болезни и недомогания были также важными предметами наблюдений и интерпретаций, по которым делались выводы о божественном промысле и предзнаменованиях. Все ритуалы выполнялись в определенное время и особые дни. Местоположение было также часто существенно, как и способ, посредством которого они осуществлялись. Определенные действия, типа использования слов, воды, специальных предметов, чисел, были также непосредственно связаны с народными религиозными практиками вообще и особенно с теми, которые имели отношение к защите, поддержанию и сохранению жизни 2.
________
1. Clark S. Thinking with Demons... P. 300–304.
2. Miller J. Devices and directions... P. 97–104.
[242]
Многие из мотивов, присутствующих в народных религиозных ритуалах, существовали в ортодоксальном христианском культе и практиках и были связаны с более древними верованиями. В частности, использование числа «три» как символа Троицы было широко распространено ранее, и люди часто обходили три раза вокруг святых предметов, деревьев, домов или любых других атрибутов, которые, как полагали, обладали особыми свойствами, апеллируя к ним за помощью в решении проблем и преодолении бедствий, что в результате вызывало массовые подозрения в использовании колдовства. Очевидно, что число «три» имеет отчетливый христианский подтекст, однако в нем присутствует и более древний смысл, поскольку трехчленное деление мира являлось фундаментальным аспектом индоевропейской культуры и общества, и тройственные образцы или формы были отмечены в дохристианских пиктских символах, запечатленных на камнях 1. В определенных ритуалах использовались и другие числа: четыре, пять, семь, девять и даже одиннадцать, но число три наиболее часто засвидетельствовано в религиозных практиках.
Тайные слова, используемые в разговорной практике для произнесения заклинаний или на письме, были мощной силой волшебства и религии и, как полагали, имели постоянную власть. Определенные пассажи Библии обладали властью, главным образом, в тех слоях общества, где грамотность была слабо распространена, и где они имели специальное назначение, используясь в форме просьбы или апелляции к высшим силам. В XVII–XVIII вв. использование частей или целых отрывков из стихов Библии в дореформационной латинской версии, особенно «Аве Марии» и «Отче наш», а также употребление в повседневной речи, ради обоснования позиции слов «Во имя Отца и Сына и Святого духа», было все еще обычным. Использование нескольких латинских слов, даже без их полного понимания, возможно, должно было иметь эффект создания смысла причастности к божьему промыслу, своего рода, причастия к тайне, но, в глазах пресвитерианской иерархии, почти наверняка подразумевало некую связь с традиционной дореформационной литургией, что было не приемлемо для протестантской церкви.
С другой стороны, многие молитвы произносились на народном шотландском языке, понятном всем. Молитва во здравие и защиту во имя Отца, Сына и Святого духа являлась благословением, которое продолжало использоваться повсюду в Шотландии, как и в других частях Британских островов, и сохранялась в этой же версии долгое время после
_______
1. Lyle E. Archaic Chaos... P. 142–155.
[243]
Реформации. Использование молитв не противоречило реформационной практике богослужения, но открытое употребление дореформационных католических молитв преследовалось, особенно если это предполагало просьбу, обращенную к святому, относительно святого заступничества, как, например, в молитве относительно благополучного разрешения от бремени и его правильном расположении в утробе матери — молитва, возносимая Святому Барнабасу. Однако, несмотря на оппозицию ре[1]формированной церкви, многие люди продолжали использовать молитвенные обращения, которые были странной смесью дореформационных и местных религиозных практик в качестве средств обеспечения божественного заступничества.
Другой особенностью народных религиозных практик, демонстрирующей степень совпадения с христианской доктриной, было употребление воды, особенно святой или родниковой, которая использовалась для очищения оскверненного или больного человека. Многие из этих колодцев были связаны с местными или общими христианскими святыми, например со Святым Маелрабом или Святым Трайдуаном, Святым Коламбом, Святой Марией или Святым Иоанном. Некоторые из местных колодцев часто связывались с лечением определенных болезней или недугов, поражавших как людей, так и животных; они не были известны под именами святых мест, но вместо этого часто назывались в честь болезней, справиться с которыми помогали. Многим давали на[1]звание «коклюшевый дух», и они, как полагали, были эффективны в лечении коклюша, при этом название фигурировало в шотландской его версии. Вода использовалась для лечения целого ряда недугов, включая болезни глаз, чему способствовал Святой Трайдуан, зубной боли, бесплодия, которые помогала преодолеть Святая Дева, умственной слабости, лечению которой покровительствовал Святой Филлан, помогавший также излечивать ревматизм 1. Вероятно, что множество этих колодцев и родников содержали необычную минеральную воду, которая, возможно, поэтому имела некоторый лекарственный эффект, но вера во власть воды была тем, чему придавалось большое значение. Люди не нуждались в научных объяснениях того, почему вода из особых источников помогла им. Вера в то, что определенные колодцы имели специальную силу, была результатом распространения местных чудесных историй об излечивании или агиографических преданий о святых. Безотносительно причины, вера во власть воды была весьма объяснима и распространена среди шотландцев.
________
1. Morris R., Morris F. Scottish Healing Wells...
[244]
Страхи болезни и смерти в условиях, когда медицинская практика была чрезвычайно неразвита, означали, что вера во власть воды из особых источников и других ритуалов была важным фактором психологического комфорта для многих людей. Особая или святая вода и другие ритуальные предметы также использовались, чтобы благословить животных, зерновые культуры, домашнее хозяйство и другие объекты — практики, которые до Реформации поддерживала церковь. Ритуал, выполняемый с этой водой или в других священных местах, был более или менее универсален: человек или его посланник должен был прийти обычно на восходе солнца, обойти вокруг часовой стрелки три раза, на[1]брать воду и затем использовать ее, омывая больного или больные места, либо же используя в качестве питья, в результате чего происходило внутреннее и внешнее очищение. Как правило, у святого места необходимо было оставить некоторый маленький символ, рассматриваемый в качестве залога по исполнению обета. Он мог быть монетой, камнем, булавкой, лентой или нитью. Эти обряды излечения или очищения по существу представляли собой паломничества к святым местам и, вероятно, имели дохристианские корни, но затем были ассимилированы христианством, включены в христианский календарь и получили официальную санкцию, однако пресвитерианизм XVII столетия относился к ним с большим подозрением.
Новая церковь отказалась от древних практик, культов и верований и стремилась создавать в конгрегациях новое благочестивое общество. Ключевые особенности этого реформированного божьего сообщества и нового вероисповедания были предназначены для того, чтобы подготовить и обучить конгрегации признавать грехи, очищать души и совершенствовать поведение: воскресные службы, посты, покаяние и причастие — все это должно было стать знаками новой религии. Воскресная служба содержала обширное и интенсивное проповедование слова божьего, и проповедь священника была, бесспорно, самой важной частью этой службы. Поскольку большинство людей было неспособно самостоятельно читать Библию, хотя в XVIII веке процент грамотных людей увеличился, конгрегации верующих нуждались в трактовке значения и символов священного писания. Чтения, катехизисы, наставления и проповеди, обычно более одной, были частью воскресного богослужения, и от общин верующих ожидалось, что они будут пристально внимать священнику. Чтение проповедей и наставлений должно было служить устранению греха и наставлению на истинный божественный путь всех тех, кто нуждался в таком сопровождении. Все индивидуальные грехи, аморальные проступки должны были быть устранены из жизни, и в про-
[245]
поведях особо подчеркивались все соблазны и опасности, ожидающие христианина на его жизненном пути. Только будучи осведомленным о них, человек в состоянии был им противостоять. Реформированная церковь XVII века была далека от того, чтобы чувствовать себя в безопасности, и указывая на опасность греховного поведения людям и обществу в целом, она разными способами обращалась к верующим, пробуждая страхи и идею опасности, угрожающей спасению и сопровождающей человека по всей его жизни.
Пресвитерианская церковь не только подчеркивала опасность греха упущения, недосмотра за безбожным поведением, она еще и создавала специальные институты, которые присутствовали в повседневной жизни, что не оставляло места тем прежним ритуалам, которые должны были обеспечивать комфорт и предоставлять компенсацию в сложных жизненных условиях. Проповедуя опасность, церковь предлагала лишь индивидуальное спасение, оставляя человека наедине со своими грехами и лишая его возможности прибегнуть к традиционным религиозным практикам. Ритуалы и церемонии, санкционированные церковью, были чрезвычайно ограничены и не давали особого выбора истинным верующим. Частью протестантских преобразований был запрет на паломничества к святым местам и колодцам, последовавший в 1581 г. Однако, несмотря на это законодательство, народ очень неохотно отказывался от традиционных привычек, и в 1629 г. Тайный Совет выпустил декларацию, где характеризовал паломничество как «наиболее распространенное в этом королевстве» 1. Сезонные празднования в честь святых и другие календарные празднования, включая Рождество или середину лета, были также объявлены преступными. Общественные собрания и церемонии, объединявшие гражданские и религиозные ритуалы и обряды, типа чествования Тела Господня, празднуемого католической церковью во второй четверг после Троицы, и даже Пасхи, были объявлены вне закона еще до парламентской реформации 1560 г. 2 Другие формы празднеств и церемоний, связанные с браком и погребением, были ограничены. Элен Булл была допрошена пресвитерами Хаддингтона в 1647 г. по обвинению в помещении кусков хлеба на детям на грудь во время их крещения 3, а в 1651 г. церковная сессия в Пенкайтланде расспрашивала Агнес Беннет о том, зачем она помещала гвоздь на труп перед тем, как накрыть его для захоронения. Ответ обвиняемой состоял в том, что
________
1. RPC. Vol. III. P. 241.
2. Todd M. Culture of Protestantism... P. 224.
3. NAS. Haddington Presbytery records, CH2/185/5.
[246]
гвоздь «должен был удержать ее [покойницы] дух от возвращения» 1. Эти женщины были типичны среди тех, кто был опрошен на предмет нарушения запрета на использование традиционных религиозных практик, осужденных новой церковью как «невежественные суеверия» и вульгарные пережитки прошлого.
Обряды, предлагаемые реформаторами, дозволяли лишь некоторые таинства, основным из которых являлось причащение (крещение было еще одним таинством, позволенным протестантской церковью), и участие в нем, а также принятие его являлось чрезвычайно серьезным вопросом, не допускающим небрежного отношения. Во многих местах причащение предлагали только один раз в году (как это и было до 1560 г.), хотя одна из главных целей новой церкви состояла в том, чтобы предложить его ежеквартально, это не было достигнуто в большинстве регионов страны. Чтобы продемонстрировать серьезную природу этой церемонии, от конформантов, принимающих причастие, ожидали, что они должны пройти духовную и физическую подготовку. Им необходимо было посетить множество предварительных проповедей и испытаний, подвергнуться в некоторых случаях допросу церковной сессии, проводимому по много часов и призванному оценить пригодность конформантов и допустить их к участию в священной церемонии, процедуру которой необходимо было оплатить 2. Причастию также предшествовал недолгий, иногда продолжающийся в течение нескольких дней и сопровождаемый проповедями, пост, когда священники поучали и ободряли конгрегацию, призывая покаяться в греховном поведении.
Пост выполнял функции очищения общества от грехов, с его помощью у господа просили прощения. Литургическое участие в посте определялось и регулировалось церковью как средство, компенсирующее божье наказание за грехи. Хотя протестантская церковь в Шотландии вводила литургическое участие в посте еще и в XVI веке, его функция как празднование благодарения с акцентом на благословение бога появляется позже 3, на заре Нового времени в посте было гораздо больше самоумерщвления, чем празднования. Согласно доктрине церкви, благочестивые божьи порицания проявлялись в разнообразных бедствиях и кризисах, включая голод, и страх перед этими знаками свыше был чрезвычайно силен. В протестантизме эти бедствия находились за пределами возможностей человеческого контроля, но, благодаря человеческому раская-
________
1. NAS. Pencaitland Kirk Session, CH2/296/1.
2. Todd M. Culture of Protestantism... P. 85–98.
3. Ibid. P. 344–352.
[247]
нию и божественному прощению, их разрушительный эффект мог быть уменьшен. Протестантские богослужения не были календарными событиями, связанными с регулярными, ежегодными праздниками и событиями литургического календаря, как это было прежде, но представляли собой рефлексию по поводу каких либо локальных или национальных событий, таких как, например, неурожай или болезни, угроза безопасности королевства, короля или церкви — все это воспринималось, как правило, как демонстрации гнева Бога и того, что само общество было не настолько «благочестивым и божьим», как это могло бы быть.
В задачу церкви входило выкорчевывать недопустимое богопротивное поведение и наказывать ослушников так, как они того заслуживают. Раскаяние грешника и обращение за божьим прощением являлось важным литургическим ритуалом, санкционированным новой церковью, что было связано с процедурой принятия причастия. Раскаяние было тем, посредством чего церковь оказывала влияние на общество. Вместо того, чтобы нести епитимию, налагаемую конфиденциально в результате исповеди у священника, в постреформационной Шотландии грешники должны были каяться публично.
В протестантской церкви целый ряд проступков относился к числу серьезных нарушений. Помимо аморальных сексуальных деяний, случавшихся довольно часто, к числу преступлений, к которым церковь не знала снисхождения, относились богохульство и следование суеверным ритуалам, включая посещения святых мест. Жесткость, с которой протестантизм преследовал нарушителей, была связана со стремлением окончательно искоренить идолопоклонство и пережитки папизма. В случае богохульства или совершения недопустимых ритуалов, грех определялся как измена истинной религии, а также в редких, но, несомненно, счастливых для обвиняемого случаях, как ошибка или непреднамеренное заблуждение. В первом случае, когда речь шла о преднамеренной практике, результатом становилось церковное расследование с целью выяснить, действительно ли имело место посягательство на власть церкви. В большинстве случаев, несмотря на указание Генеральной ассамблеи, церковные сессии расценивали эти нарушения как результат невежества, а не преднамеренное греховное поведение, связанное с изменой. Однако церковь не всегда была настолько снисходительной, и целый ряд нарушений квалифицировался ей как недопустимый вид измены. К числу таких преступлений относились, например, контакты с дьяволом. Для тех же, кто был болен и стремился найти утешение, если не излечение, в посещении священных мест, церковь не оставляла благочестивого пути, им оставалось только молиться и уповать на милость бога. Для
[248]
протестантской церкви причины болезни или неудачи были связаны с собственным поведением человека и являлись наказанием за грех. Единственным средством оставалась молитва и прощение о заступничестве.
Пресвитерия Хаддингтона в 1670 г. вменяла в обязанности священнику: «Посетите больного... [и] попытайтесь пробудить в нем ощущение совершенных им грехов, которые он может признать, раскаяться и искоренять грех посредством обращения за помощью к богу через Иисуса Христа, для прощения, и тогда бог простит их и продлит их дни. Наставляйте их в христианской жизни, побуждая их к согласию в божьей жизни и по божьему промыслу» 1. Вероятно по причине такой бескомпромиссной политики и даже под угрозой сурового наказания, шотландцы с неохотой отказывались от традиционных религиозных практик, которые для них являлись средством компенсации потерь перед лицом сурового протестантского бога. Безбожное поведение, осуждаемое церковью, включало все то, что не соответствовало протестантской доктрине. Сюда относилось и следование римско-католическим ритуалам, и случайное непреднамеренное нарушение протестантских практик.
Социально-экономический и политический кризис XVII века, усугубленные ухудшением погодных условий, внесли свой вклад в общий климат страхов, и эти опасения и беспокойства использовались церковью, чтобы нагнетать психологическую напряженность, связывая причины неурожаев, болезней, гражданских и военных разрушений, бедности и голода с греховным поведением, и рассматривались как божья кара. Народные страхи использовались для того, что побудить шотландцев создать идеальное богоугодное общество, однако в этом стремлении породить совершенно послушную паству церковь только усиливала общую атмосферу опасений и вносила свой вклад в развитие кризиса XVII века.
Несмотря на законодательство и духовную власть церкви, люди продолжали следовать традиционным ритуалам, поскольку именно они обеспечивали им психологический комфорт и уверенность, пусть и не всегда оправдываемую. В течение 1600-х годов церковь ощущала явную заинтересованность и беспокойство по отношению к нонконформистам, идеи которых столетием позже породили церковный раскол 1740-х годов. Нонконформизм, одно из «суеверий», как он квалифицировался официальным протестантизмом, включающий недозволенные религиозные практики, применяемые в среде обычного населения, в качестве наиболее часто встречаемой формы религиозности подразумевал паломничество. Характерно в этом смысле постановление синода в Данблане, от-
_______________
1. NAS. Haddington Presbytery records, CH2/185/7.
[249]
мечавшего в 1649 г. опасность сохранения целого ряда мест в пределах пресвитерий, где используются «суеверные колодцы и часовни», поддерживаемые усердием народа, ожидающего от них помощи свыше, что делало необходимым применение наказания и запрещения этих паломничеств 1. Столкнувшись с традиционными верованиями, церковь все еще была бессильна победить их, хотя они и представляли серьезную угрозу ее власти. Но в то время как недостаточное следование протестантским практикам угрожало позициям церкви, более серьезной и опасной причиной для беспокойства было злонамеренное влияние дьявола. Игнорирование Священного писания, несоблюдение протестантских практик и следование католическим ритуалам — все это интерпретировались не просто как нежелание соответствовать нормам реформированной религии, но как свидетельство угрозы дьявола, представляющее опасность для богоизбранного населения. Нагнетая состояние страха, церковь стала проповедовать идею неизбежных бедствий, призывая всех покаяться или страдать. Это послание было весьма прямолинейным: борьба церкви за то, чтобы оставаться доминирующей религиозной организацией и социальной и культурной силой в стране, по мнению самой церкви, представляла собой метафору гораздо боле серьезного соревнования между богом и дьяволом за обладание душами народа. Дьявол, говорилось шотландцам, являет собой реально существующую опасность, а поклоняясь и веря в любую силу, кроме власти бога, мы укрепляем дьявольское могущество, утяжеляя собственные страдания. Просьбы, обращения и апелляции в адрес сверхъестественных духовных сил вроде ангелов, фей или эльфов, а также вера в призраков, духов при[1]роды или дореформаторских святых — все это рассматривалось как пособничество дьяволу. Единственной допускаемой сверхествественной силой был бог, все остальное так или иначе представляло собой демоническое начало. В течение 1600-х гг. многие духовные фигуры народ[1]ной культуры, особенно феи и призраки, были изъяты из религиозного обращения церковью и заменены на гораздо более зловещую фигуру дьявола 2.
Страх относительно власти дьявола являлся критическим аспектом христианского богословия. Дьявол был противоположным богу и Христу, как для римско-католической так для протестантских церквей, а также нес угрозу самому существованию общества. С другой стороны, любой, кто оспаривал власть церкви, признавался демоном, или его при-
____________
1. Register of Diocesan Synod... P. 263.
2. Scottish Fairy Belief... P. 116–118.
[250]
рода так или иначе связывалась с дьявольскими промыслами, а сам он представал как враг бога или антихрист 1. Для протестантской церкви XVI–XVII веков этим врагом была католическая иерархия и доктрина, и, преимущественно, фигура римского папы, заклейменного как антихрист еще в ранней шотландской протестантской пропаганде, примером которой являются обязательства лордов конгрегации 1557 г. Таким образом, продолжение дореформационных религиозных ритуалов расценивалось не как оппозиция протестантской церкви, а как показатель поддержки папской власти, что само по себе являлось свидетельством дьявольского наущения. Однако, хотя Папа и дореформационная церковь были отвергнуты, по крайней мере, теоретически, в 1560 г. борьба за власть над сердцами, умами и душами конгрегации верующих была далека от завершения. Много обычных людей ясно давали понять, что не готовы к отказу от традиции, связанной с почитанием особых святых мест и вещей, а также основанной на местных или личных культах, дозволявшихся прежней церковью в период до 1560 г. В этих практиках шотландцы не усматривали опасности для пресвитерианизма. Такая позиция простых шотландцев, практиковавших народную религиозность, зачастую расценивалась как приверженность демоническим верованиям, самым распространенным из которых было колдовство — идея, в результате имевшая серьезные последствия.
Большая часть людей отрицала, что они имели какое-либо отношение к дьяволу, даже тогда, когда их уличали в следовании традиционным религиозным практикам, не дозволяемым протестантским богословием. Представления об образе дьявола и его власти являлись чем-то таким, с чем все уровни общества в XVIII столетии, от элиты до обычных людей, были хорошо знакомы. Джеймс VI говорил о себе как о божьем протестантском судье, чьи силы направлены против демонической угрозы без[1]опасности короля и страны в целом. Процесс 1590 г., проходивший под его непосредственным руководством, против северо-берикских ведьм вошел в историю как одно из наиболее последовательных, но вместе с тем противоречивых, судебных преследований колдовства 2. Необразованные слои населения, хотя и глубоко не вдавались в саму концепцию дьявола и его природы, но были отлично наслышаны о его проделках. Хотя протестантские церкви не содержали художественных изображений дьявола, все они были, как правило, уничтожены в ходе религиозных войн ранних лет Реформации, пресвитерианские проповеди, используя
_____________
1. Clark S. Thinking with Demons... P. 81.
2. Witchcraft in Early Modern Scotland...
[251]
библейские мотивы, особенно Апокалипсис, внушали пастве идею реальной угрозы, исходившей от дьявола. Дьявол, по общему убеждению, мог принять любую форму, появиться в виде соблазна или искушения, удовольствия, богатства, обещания хорошего здоровья или власти. В стране, которая была истощена недородами, войнами и болезнями, и где выживание для многих являлось основной жизненной целью, перспектива достижения хотя бы минимального благополучия была чрезвычайно важна и привлекательна.
В то время, когда церковь боролась за то, чтобы сформировать в Шотландии богоугодное общество, многие обычные люди были обвинены в участии в демонических ритуалах и следовании колдовским практикам, и основанием для таких обвинений часто становилась именно их приверженность традиционным религиозным обрядам. Для церкви задача создания совершенного божьего государства была тем, на что были направлены все ее усилия, и в соответствии с этим все, не вписывающееся в протестантскую доктрину, имело характер не божественный, а дьявольский 1. Очевидно, что многие из практиковавших нонконформистские ритуалы даже не задумывались о том, насколько их действия, согласно официальной теперь протестантской доктрине, были близки дьявольскому промыслу, однако церковь остро нуждалась в подчинении всех религиозных практик, включая самые разнообразные формы неортодоксальной религиозности, для того, чтобы продемонстрировать свою власть. Народные ритуалы представляли опасность, что являлось свидетельствами сохранявшихся суеверий и ересей, и это отступничество должно было быть караемо.
Все разновидности неортодоксальных практик признавались демоническими, а все случаи проявления народной религиозности должны были подвергаться расследованию и автоматически становились преступлениями, а их участники обвинялись в следовании ведовским обрядам. Страх перед дьяволом, насаждаемый протестантской церковью, дополненный народными страхами, связанными с верой в ведьм, привел к тому, что между 1563 и 1736 годами в Шотландии, согласно одному из подсчетов, было осуждено по обвинению в ведовстве более четырех тысяч человек. Эти цифры свидетельствуют вовсе не о том, что тысячи шотландцев получили дьявольское крещение и стали слугами Сатаны, скорее, эти цифры говорят о преследовании, претерпеваемом традиционной народной шотландской культурой, а также о мерах, на которые готовы
____________
1. Witchraft and Belief in Early Modern Scotland...
[252]
было пойти государство и церковь в отстаивании своей монополии на религию 1.
Нет никаких сомнений в том, что народной культуре концепт ведовства был знаком задолго до того, как в 1563 г. произошла его криминализация, то есть ведовство было признано уголовным преступлением. Как способ управления сверхъестественными силами, ведовство было частью верований, составляющих часть народной культуры и включающих религию и магию. Большей частью шотландцев ведовство воспринималось как пагубная власть, портившая эль, разрушавшая посевы, лишавшая коров молока, насылающая болезни, бесплодие и даже смерть.
Однако в то время, как люди верили, что все их неудачи являются результатом действия злых чар, они также были убеждены, что негативный эффект колдовства может быть снижен воздействием аналогичных процедур, посредством использования того, что можно было бы назвать «контрведовство». Целый ряд элементов народной культуры, включающих ритуалы и обряды, должен был защитить и призвать удачу на головы тех, кто подвергался ведовскому заклятию. Иными словами, по иронии народные религиозномагические ритуалы, квалифицированные протестантизмом как ведовские, выступали на стороне закона против колдовства. В 1636 г. Эндрю Айткен предстал перед пресвитерским судом Стирлинга, где должен был объяснить свои способности, которые он эффективно использовал в борьбе против ведьм и в защите людей и животных от колдовства. Айткен использовал различные способы противостояния темным силам, включая специальные заговоры, огонь, воду, которую он годом ранее собирал на южных склонах холмов в Боскеннаре. Этой родниковой водой он поил скот, чтобы защитить его на протяжении всего года от колдовских чар 2. В его действиях ничего не указывало на то, что он действительно является носителем демонической власти, однако факт его знакомства с некоторыми традиционными ритуалами также оставался бесспорным. Но действия Эндрю Айткена, как и поведение многих других простых шотландцев, вызывали у власти беспокойство.
К середине XVII века протестантская церковь относила к колдовству целый ряд действий, включая заговоры и целительство, и все это характеризовалось ею как использование демонической силы. Объяснения этого были вполне прозрачны: для того, чтобы приобрести особые навыки, не важно, было ли это целительство или наоборот причинение вреда,
__________
1. Cowan E. J. Witch persecution and folk belief...
2. SCA. Stirling Presbitary records, CH2/722/5.
[253]
а среди ортодоксальных пресвитериан бытовало убеждение, что способность делать добро неизменно влекла за собой талант творить зло, чело[1]век должен был войти в заговор с дьяволом и заключить с ним особый демонический договор. Теоретически этот договор включал целый ряд специальных соглашений и элементов, основным из которых было отрицание христианского крещения. Кроме того, заключающий этот пакт должен был принять новое имя, получить дьявольскую отметку (именно с этим были связаны поиски знака дьявола на теле испытуемого по обвинению в колдовстве), признать властелина тьмы своим хозяином, а также участвовать в дьявольских карнавалах, попирая традиции христианской божьей церкви. Вопрос о том, насколько реальна колдовская сила, не являлся предметом обсуждения для шотландцев на заре Нового времени — поскольку сам дьявол представлял собой вполне реальную угрозу безопасности церкви и государства, ведьмы и колдуны, его приспешники, также были вполне реальны и столь же опасны.
Проблема для многих, подобных Эндрю Айткину, заключалась в том, что, хотя он и не упоминал о договоре с дьяволом или об участии в демонических действиях, согласно представлениям властей, сам дьявол имплицитно присутствовал в его действиях и объяснениях. Многим из тех, кто обвинялся в совершении деяний, инкриминировалось лишь суеверное заблуждение. К таким счастливчикам, избежавшим обвинения в ведовстве, относится группа из одиннадцати человек, совершивших паломничество к святому холму и призванных поэтому «принести публичное покаяние на воскресной службе» 1. Другие, даже не представавшие перед церковной сессией или комитетом пресвитеров, проводивших дознание, были отлучены за подобные верования или деяния. Правосудие, и светское и церковное, было все еще крайне нерегулярным и несистематическим. Однако те, в чьих поступках не усматривалось сомнения в их демоническом характере, были наказаны куда как более серьезно: карой за участие в колдовских ритуалах и заключение договора с дьяволом было удушение и сожжение на костре.
Исконный народный страх перед колдовством служил отличным средством управления, находившимся в руках церкви. Широко распространенная вера в ведьм вылилась в тысячи осужденных по обвинению в практике ведовства. И хотя эти страхи существовали еще до Реформации, шотландское общество обладало хорошо знакомым рецептом борьбы с этим злом. Злонамеренные колдовские чары могли быть нейтрализованы посредством использования белой магии и ритуалов, издавна
__________
1. SCA. Stirling Presbitary records, CH2/722/4.
[254]
практиковавшихся в традиционной культуре и предназначенных именно для того, чтобы обезвреживать дьявольские козни. Как и многие другие, Эндрю Айткен направлял действия сил, которыми он обладал, во благо обращавшихся к нему за помощью людей и делал это «во имя бога» 1. Но если ритуалы, проводимые во имя исцеления больных, могли быть прощены церковью и государством, то тот, кто их осуществлял, навсегда попадал в число подозреваемых в заключении дьявольского пакта и отныне как властями, так и местным сообществом мог рассматриваться как источник добра и сверхъестественного зла. Государство и церковь были официальными органами, призванными карать эту, пусть и потенциальную, опасность. Борьба за души представителей шотландского общества велась не только на полях религиозных сражений, но и в камерах, где мужчины и женщины предавались смерти во имя установления божьего общества, божьей веры и христианских ритуалов.
К концу XVII века ситуация стала меняться, и страхи относительно ведьм и дьявола постепенно растворяются или, по крайней мере, не доминируют в обществе. Наоборот, скептицизм в отношении сверхъестественных сил все более нарастает. Церковь при этом не всегда сохраняла свои позиции и авторитет, а ее продолжающиеся нападки на ереси и нонконформистов постепенно оборачивались против нее самой, в результате чего единая протестантская церковь стала дробиться на множество сект и течений. Уже в конце XVII века государство вынуждено было признать, что основная опасность исходит не от адептов дьявола, а от католицизма и якобитизма. Джеймс, герцог Йоркский, позднее Джеймс VII и II, открыто симпатизировал католикам, и нападки на участников тайных религиозных встреч, а также принятие Тест-акта в 1681 г. способствовали началу нового периода религиозной напряженности. Хотя число католиков в Шотландии в это время было незначительным, политика Джеймса VII способствовала, скорее, нагнетанию обстановки недоверия или страхов. К середине XVIII века государство стало крайне настороженно относиться к Гейлхелтачду, который считался регионом Шотландии, где католики и якобиты обладали наибольшим влиянием. Это, в свою очередь, спровоцировало антихайлендерскую политику ран[1]них Стюартов, а правительство в Лондоне попыталось оценить степень угрозы национальной безопасности и королевской власти.
Регион, где якобитизм был уничтожен и преследуем в течение конца XVII и XVIII веков, был расположен в Гейлхелтачде, области, где гэльский язык оставался основным в течение всего раннесовременного периода.
__________
1. SCA. Stirling Presbitary records, CH2/722/5.
[255]
Эта область располагалась на самой северной окраине Британии, и гористый пейзаж сделал ее непригодной для земледелия, создав крайне скудные условия для выживания в рамках мелких ферм. Католицизм продолжал оставаться одной из основных религий в Гейлхелтачде, несмотря на присутствие мощных протестантских кланов, вроде Аргайлов, и найти гэллоговорящих протестантских священников, готовых проповедовать в горах, в начале XVII века было не так просто. Обычаи и традиции, связанные с гэльскими областями, часто приводились в качестве примера разницы, существующей между разными регионами королевства, однако при ближайшем рассмотрении общих черт было также довольно много. Традиционная культура, отмеченная в этих областях, во многом напоминала обычаи, существующие в большинстве сельскохозяйственных сообществ Среднешотландской низменности или Горной местности и вращавшиеся вокруг ритуалов и практик, предназначенных для того, чтобы обеспечить защиту и удачу.
Несмотря на это, вплоть до середины XVIII века горцы преследовались и демонизировались как основная угроза королевству, точно так же, как обычные люди, которых столетием ранее относили к ведьмам. Теперь жителей Хайленда расценивали как угрозу безопасности и власти протестантской церкви и государства, и этот страх, умело направляемый сторонниками ортодоксальной протестантской церкви, все более нарастал, достигнув своего апогея в середине XVIII в. Как ни странно, в областях, население которых демонизировалось из-за определенных социальных и культурных отличий, судебное преследование колдовства не получило значительного распространения, и здесь народные религиозные верования и ритуалы продолжали существовать на протяжении еще долгого времени, часто вплоть до XX столетия.
Народные религиозные ритуалы выживали на протяжении долгого времени, и им продолжали следовать в Шотландии, даже несмотря на нападки со стороны протестантской церкви, которая сама со временем столкнулась со внутренним организационным кризисом. К концу же XVIII столетия суеверия больше не беспокоили протестантскую церковь, борьба против них наконец увенчалась успехом, хотя фактически обычные люди все также практиковали традиционные ритуалы, которые стали более тонкими, превратившись в элемент ностальгии. Несмотря на проблемы, с которыми столкнулись богословы, такие, например, как сэр Джордж Синклар, христианство также выжило, но теперь протестантская церковь не опасалась уже дьявола, на смену которому на рубеже XVII–XVIII веков пришел рационализм и чувство раскаяния и вины за политику демонизации и преследований определенных слоев общества. К концу XVIII столетия
[256]
антиквары и историки стали приспосабливать народные религиозные ритуалы, и Хайленд с его культурой со временем стал превращаться в китч, отражая тем самым и эволюцию самого шотландского общества.
[257]
Цитируется по изд.: Апрыщенко В. Шотландия в новое время: в поисках идентичности. СПб., 2016, с. 210-257.
Родственные проекты:
ФОРУМ ХРОНОСА
НАРОДЫ:
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
СЛАВЯНСТВО
АПСУАРА
НАРОД НА ЗЕМЛЕ
БИБЛИОТЕКИ:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ...
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
ПРАВИТЕЛИ МИРА...
