Пичета В.И. Образование белорусского народа

В настоящей статье подводятся некоторые итоги моим работам по истории Белоруссии за последние 25 лет. В этих работах я уделил много внимания этногенезу белорусского народа. В 1938 г. мною был прочитан доклад на эту тему в Институте истории АН БССР, а в 1939 г.— в Институте истории АН СССР. В 1945 г. я выступил с докладом на сессии Института этнографии, посвященной этногенезу славянских народов. Развиваемые мною положения были поддержаны историками, этнографами и антропологами. Сделанные ими отдельные ценные замечания мною были учтены при дальнейшей работе над этой темой. В более ранних своих докладах я не касался вопроса о белорусском языке. В настоящей работе я отвожу ему видное место, так как формирование языка является показателем формирования и народа.

В настоящей работе я не затрагиваю вопроса о появлении славян на территории Белоруссии. Эта проблема должна стать предметом отдельного исследования, которое составит часть монографии «Образование белорусского народа». Отмечу, что по вопросу о появлении славян на территории Белоруссии в течение XIX в. и вплоть до конца 30-х годов нашего столетия господствовала миграционная теория. Только в конце 30-х годов советские историки и археологи вплотную подошли к исследованию проблемы этногенеза славянских народов. Работы акад. Н. С. Державина, А. Д. Удальцова, Б. А. Рыбакова, П. Н. Третьякова, К. М. Поликарповича показали всю несостоятельность миграционной теории. Их выводы мы полностью разделяем. Конечно, признание автохтонности славян на территории Белоруссии отнюдь не исключает миграционного движения локального характера. В своем исследовании мы отправляемся от данных «Повести временных лет» о распределении славян — предков белорусского народа — на территории Белоруссии.

[595]

* * *

Вопрос об этногенезе белорусского народа был впервые поставлен проф. Е. Ф. Карским в начале XX века. В 1904 г. он опубликовал первый том исследования — «Белорусы» — как введение к изучению языка и народной словесности 1. Постановка вопроса об этногенезе белорусского народа была настоятельно необходима 2. Польские и русские этнографы в течение XIX в. с большим усердием собирали произведения народного творчества, изучали народные обряды, обычаи и быт белорусского народа. Такой интерес к изучению белорусского народа был не случаен.

Хотя белорусы объединились с русским народом в одном государстве в конце XVIII века (1772—1795), но дворянско-придворные круги имели весьма слабое представление о том, что собой представлял белорусский народ. Только голод, охвативший Белоруссию, побудил царское правительство более подробно познакомиться с народом, находившимся под его властью. С этой целью в 1800 г. была организована сенаторская ревизия, во главе которой был поставлен Г. Р. Державин. Итогом его ревизии была записка «Мнение сенатора Державина об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных промыслов евреев, о их преобразовании и о прочем» 3. Сенатор Державин справедливо отметил тяжелое экономическое положение «белорусских обитателей», но причину их усмотрел не в господстве феодально-крепостнических отношений в стране, а в эксплуатации белорусов евреями, на которых и обрушился весь гнев сенатора-ревизора. Однако

_____

1. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I. Вильно, 1904.

2. В 1830—1831 гг. польское шляхетское восстание потерпело полную неудачу. Несмотря на все призывы шляхтичей к белорусскому народу объединиться с ними для совместной борьбы против царизма, он не поддержал своих помещиков. Стремясь привлечь белорусский народ на свою сторону, шляхтичи обратились к изучению белорусского народа, который раньше в их глазах был только «быдлом». Первые польские этнографы и собиратели народного творчества рассматривали Белоруссию как польскую провинцию. Польский эмигрант Рыпинский в 1840 г. опубликовал в Париже небольшую книжку «Белоруссия». В этой книге напечатаны латинским шрифтом стихотворения на белорусском языке. Это «белорусофильство» польского эмигранта нашло своих последователей. Польские писатели собирали народные песни или сами сочиняли их для простого народа. Во время польского восстания 1863 г. революционные шляхтичи выпускали воззвания на белорусском языке, призывая белорусский народ принять участие в борьбе за независимость Польши. Однако белорусский народ и на этот раз остался равнодушным к призывам польских шляхтичей и поддержал только революционера-демократа Кастуся Калиновского, который призывал белорусских крестьян к борьбе за волю, против помещиков.

3. Г. Р. Державин. Сочинения с объяснительными примечаниями. Я. Грота, т. VII. СПб., 1878, стр. 261—278.

[596]

Державин даже не поставил вопроса о том, что собой представляют «белорусские обитатели». Царское правительство избегало употреблять термин «Белоруссия», предпочитая пользоваться официальным термином «губернии, от Польши приобретенные».

В официальных кругах собственно Белоруссией называлась территория Витебской и Могилевской губерний, а белорусы, населявшие западную часть территории, назывались «литовцами», «литваками». Этой же точки зрения держался и дворянский революционер — декабрист Павел Пестель 4. Пестель даже путает «Литву с ляхами, а губернии Виленскую и Минскую считает населенными «литвой» 5. Впрочем, Пестель отмечает сходство населения Виленской и Минской губерний с населением Витебской и Могилевской губерний, что он объясняет «близостью этих губерний».

В конце XVIII века на белорусском языке стала распространяться в рукописи переделка «Энеиды», духовно связанной с украинской «Энеидой» Ивана Котляревского, напечатанной в Петербурге в 1798 г. Автора переделки этого произведения на белорусский язык не удалось установить. Существует предположение, будто составитель белорусской «Энеиды» был полковник Викентий Ровинский (1782—1842). Белорусская «Энеида» получила широкое распространение среди белорусской мелкобуржуазной общественности. Вероятно, она стала известной и в ученых московских кругах.

В 1822 г. известный славист К. Калайдович опубликовал работу «О белорусском наречии», в которой он отмечает некоторые особенности как старобелорусского, так и современного ему -белорусского языка.

Изучению белорусского языка К. Калайдович (1792—1832) придавал особенное значение. «Положение, руководившее мной в написании истории их,— писал Калайдович, — состояло в том, дабы обратить внимание на столь важный предмет самих белоруссцев, которые вернее и лучше могут исследовать свое наречие и помощью оного объяснить древний язык наших памятников» 6.

К. Калайдович не вполне был знаком е современным белорусским языком, но совершенно правильно его утверждение, что изучение старобелорусской письменности помогает «объяснить древний язык наших памятников». Таким образом, К. Калайдович устанавливает историческую связь между

_____

4. П. Пестель. Русская Правда. СПб., 1906, стр. 39.

5. Там же, стр. 43.

6. К Калайдович. О белорусском наречии. «Труды Общества любителей российской словесности при Московском университете», 1682, ч. 1, кн. 1, стр. 80.

[597]

языком старобелорусской письменности и древнерусской письменности, показывая этим происхождение белорусского языка от одной лингвистической основы с русским, а следовательно... и белорусского народа из одного восточнославянского этнического целого. Так уже в начале XIX века впервые был поставлен вопрос об этногенезе белорусского народа и происхождении белорусского языка. Вопрос был поставлен К. Калайдовичем вполне своевременно, так как Виленский университет во главе с его куратором князем Адамом Чарторижским усиленно проводил полонизацию Белоруссии через школу и католическое духовенство, продолжая считать, что Белоруссия является составной частью Польши и что она впоследствии должна войти в состав восстановленного Польского государства.

Вопрос о белорусском языке и его месте среди других славянских языков рассматривался и «патриархом» чешского славяноведения — Павлу Иосифом Шафариком. В своих двух работах — «Славянские древности» (Прага, 1837) и «Slovansky Narodopis» (1852)—Шафарик различал в юго-восточной ветви славянства три главные ветви: русскую, болгарскую и иллирийскую, а в языке русской ветви он выделял наречие великорусов, или москвитян, малорусов, белорусов и новгородцев. Русские библиографы В. С. Сопиков 7, В. М. Ундольский 8, П. М. Строев 9, И. П. Сахаров  10, А. В. Востоков 11 отмечали наличие огромного русского рукописного богатства, сохранившегося от прошлой жизни Белоруссии, и таким образом подчеркивали единство происхождения русского и белорусского языков и белорусской культуры как составной части общерусской культуры, созданной единым русским народом в его органических частях: великорусах, украинцах и белорусах.

Русские слависты — филологи и библиографы — своими трудами установили культурное и языковое единство Западной Руси с Восточной. В то же время профессор Петербургского университета Н. Г. Устрялов вводил историю Великого княжества Литовского в систему прагматической истории России, отмечая, что гражданские уставы, язык, вера, история были главным препятствием для слияния «обитаемой Запад-

________

7. В. С. Сопиков. Опыт российской библиографии. СПб., 1813.

8. В. М. Ундольский. Каталог библиотеки А. И. Кастерона. М., 1848.

9. П. М. Строев. Обстоятельное описание старопечатных книг славянскими росписями. М., 1829.

10. И. П. Сахаров. Обозрение славяно-русской библиографии. М., 1349.

11. А. В. Востоков. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. М., 1842.

[598]

ной Руси с поляками, напоминая им на каждом шагу родство с обитателями Московского государства» 12.

Профессор Московского и Киевского университетов М. А. Максимович отмечает наличие трех ветвей русского народа: великорусской, малорусской (украинской) и белорусской. Он подчеркивал единство «земли Русской», созданной кровной близостью этих ветвей и их историей. Это единство «земли Русской», по мнению М. А. Максимовича, разорвалось благодаря монголо-татарскому нашествию.

Издание многочисленных актов, характеризовавших жизнь белорусского народа под властью Литвы, выявило отчетливо общерусский характер белорусских и украинских земель 13. Издание актов в Петербурге было продолжено Виленской археографической комиссией, а затем и Витебским центральным архивом. Издание источников дало в распоряжение исследователей огромный языковый фактический и исторический материал, который открывает широкие возможности для изучения истории и культуры Западной Руси. В 1857 г. была предпринята попытка О. Турчиновичем дать «Обозрение истории Белоруссии с древнейших времен», которая воочию показала тесную ее связь с историей Руси вообще.

Одновременно началось и этнографическое изучение Белоруссии. Знакомство с бытом Белоруссии показало общность его с общерусской стариной, своими корнями ведущей к отдаленным временам племенной жизни восточных славян  14.

Таким образом, в историографии первой половины XIX века был выдвинут ряд важнейших проблем, касавшихся этногенеза белорусского народа и его языка. Исследователями были установлены 1) исторические связи белорусского народа с русским, 2) принадлежность белорусского языка к восточнославянской ветви, 3) сходство быта и культуры обоих народов. Наблюдения русских исследователей полностью опровергают те выводы, к которым приходили «польские белорусофилы», считавшие себя белорусами по происхождению, по национальности — поляками «gente russus albus, natione Polonus».

После восстания 1863 г. белорусская народность стала объектом особенного внимания дворянских и правительственных

_______

12.  Н. Г. Устрялов. Рассуждения о системе прагматической русской истории. СПб., 1836; его же. Исследование вопроса, какое место в русской истории должно занимать великое княжество Литовское. СПб., 1839.

13. И. И. Григорович. Белорусский архив древних грамот. М., 1824; Акты относящиеся к истории Западной России, т. I—V. СПб., 1846-—1853.

14.  П. М. Шпилевский. Путешествие по Полесью и Белорусскому краю. СПб., 1858.

[599]

кругов. «Со времени польского восстания,— пишет А. Н. Пыпин,— относительно белорусской народности сделано было чуть ли не открытие: масса (русского) общества, прежде имевшая смутное представление о Западном крае, вследствие переполоха, произведенного восстанием, увлекалась соображением, что этот край — русский. Это соображение было для большинства как будто новостью, и эта новость усердно пропагандировалась... Доказывалось не только то, что край этот русский, но и что западнорусская или белорусская народность даже не существует: до такой степени она составляет то же единое русское племя без всякого отличия от его коренной массы, что «Белоруссия» есть только географический термин» 15. Сам А. Н. Пыпин, отправляясь от наблюдений П. Шафарика, считает белорусский язык одним из трех наречий русского языка.

«В книжном языке Западной Руси А. Н. Пыпин видит «странный язык, соединявший в себе общерусскую основу с оттенками старославянского, «польского, южного и собственного белорусского» 16.

Общий интерес к белорусской народности выразился и в том, что после восстания 1863 г. народным творчеством, языком и бытом белорусского народа стали интересоваться русские и белорусские этнографы П. Бессонов  17, И. Носович  18, П. Я. Никифоровский  19, В. Н. Добровольский 20 и др. Благодаря этому были собраны и опубликованы многочисленные записки памятников народного творчества, которые наглядно свидетельствовали о языковой и культурной близости белорусов русскому народу.

Вместе с тем они показали, что живой белорусский язык имеет свои фонетические и морфологические особенности, отличные от русского языка, и таким образом разрушили легенду, созданную великодержавными шовинистическими кругами, будто «Белоруссия есть только географический термин». Одновременно началось и тщательное изучение истории Западной Руси и отношений ее к Польше. В этом плане много

______

15.  А. Н. Пыпин. История русской этнографии, т. IV. СПб., 1892, стр. 3—4.

16 А. Н. Пыпин, В. Д. Спасович. История славянских литератур, т. II. СПб., 1873, стр. 214.

17. П. А. Бессонов. Белорусские песни. СПб., 1871.

18. И. И. Носович. Белорусские пословицы и поговорки. СПб., 1868.

19. «П. Я. Никифоровский. Очерки простонародного житья-бытья в Витебской Белоруссии и описание предметов обиходности. Витебск, 1895; его же. Простонародные примеры и суеверия. Витебск, 1897.

20.  В. Н. Добровольский. Смоленский этнографический сборник. СПб., 1891.

[600]

сделали С. М. Соловьев  21, И. Д. Беляев  22, М. О. Коялович  23, М. К. Любавский 24  и др.

После крестьянской реформы 1861 г. начало изменяться экономическое лицо Белоруссии. Сельское помещичье хозяйство уже стало на рельсы капиталистического развития. Обезземеленное крестьянство в изобилии снабжало капиталистические сельскохозяйственные предприятия рабочими руками. Сельское помещичье хозяйство было связано с развитием сельскохозяйственной промышленности — винокуренным, паточным производством, пивоварением. Параллельно развивалась и промышленность, в особенности в западных районах Белоруссии  25. В Белоруссии начала формироваться собственная интеллигенция, создавалась оригинальная художественная литература (Ф. Богушевич, Якуб Колас, Янка Купала и др.) 26.

Это белорусское возрождение второй половины XIX в. и выдвинуло вопрос об этногенезе белорусского народа. Постановка этой проблемы значительно облегчалась тем, что к этому времени подвинулось вперед изучение истории белорусских земель. Известные достижения дореволюционной археологии позволили А. Спицыну наглядно представить «расселение древних русских племен по археологическим данным»  27. Исследования В. Е. Данилевича 28, М. В. Довнар-Запольского 29 и П. Голубовского 30 дали большой конкретный исторический материал для изучения исторических судеб предков белорусского народа.

Исследования В. Б. Антоновича 31 и М. К. Любавского 32 дали ценный материал для изучения внутренней и внешней

________

21. С. М. Соловьев. История падения Польши; его же. История России с древнейших времен, т. I, II, III.

22. И. Д. Беляев. История Лолотска или Северо-западного края России от древнейших времен до Люблинской унии. М., 1872.

23. М. О. Коялович. Лекции по истории Западной России. СПб.* 1864; изд. 4, СПб., 1884.

24. М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2. М., 1910, 1915.

25 Д. Дудкоу. Аб разьвiцьцi кашталiзму у Беларусi у 2 паловине XIX i пачатку XX стагодзьдзя. Менск, 1982.

26. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. III, кн. 1 и 3.

27. ЖМНП, 1899, № 8.

28. В. Е. Данилевич. Очерк» истории Полоцкой земли до конца XIV столетия. Киев, 1896.

29. М. В. Довнар-Запольский. Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия. Киев, 1891.

30. П. В. Голубовский. История Смоленской земли до начала XV ст. Киев, 1892.

31. В. Б. Антонович. Монография по истории Западной и Юго-Западной России, Киев, 1888.

32.  М. К. Любавский. Областное деление и местное управление...

[601]

истории Великого княжества Литовского. Успехи в изучении истории белорусских земель позволили Е. Ф. Карскому поставить вопрос об этногенезе белорусского народа. Как считает Е. Ф. Карский, «главная масса предшественников славян в Белоруссии — литовцев и латышей — жила по Западной Двине (устье) и Неману и отдельными поселениями простиралась, постепенно уменьшаясь, иногда небольшими островками, на юге до левых притоков Припяти, а на восток, быть может, до Оки» 33.

Отмечая движение славян «с юга (Припяти и ее притоков) и запада (быть может, с Западного Буга и Нарева), сначала к Неману, а отсюда до Западной Двины на севере и до Десны и Оки на востоке», Е. Ф. Карский указывает, что «славянам сначала пришлось занимать в литовской земле мелкие реки, а затем они потеснили прежних жителей на больших. На севере и востоке были отброшены и финские племена» 34.

Территория, занятая в настоящее время белорусами, в период образования древнерусского государства была заселена следующими славянскими племенами: дреговичами, кривичами, полочанами — ветвью кривичей — и радимичами. «Из перечисленных племен,— отмечает Е. Ф. Карский,— полностью вошли в состав белорусской территории только дреговичи и радимичи, значительной долей — кривичи, остальные племена только отчасти имели с ней соприкосновение» 35. К остальным племенам Е. Ф. Карский относит «северян, вятичей и даже некоторые литовские племена, например, ятвягов и голядь, которых в некоторых местах белорусы ассимилировали». Не отрицает Е. Ф. Карский влияния финского этнического элемента на формирование белорусской народности на севере и северо-востоке 36.

Кроме того, славяне были окружены латышами, литовцами « поляками. Белорусские племена объединились в XIII—XIV веках под властью Литвы. В новых политических условиях происходят окончательное образование «белорусской народности» и формирование белорусского языка с заимствованиями из латышского и литовского языков. «Ко времени литовского господства,— полагает Е. Ф. Карский,— может быть, независимо от него относится и появление термина «Белая Русь», заменившего прежние племенные названия, которые вследствие передвижений и смешения народностей уже, конечно, утратили свое значение» 37.

_______

33. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 63.

34. Там же, стр. 66.

35. Там же.

36. Там же, стр. 80.

37. Там же, стр. 114.

[602]

Соображения Е. Ф. Карского относительно образования белорусской народности в результате смешения племен показывают, что Е. Ф. Карский понимал этот процесс как результат скрещения различных этнических славянских и неславянских элементов. Справедливо и другое соображение Е. Ф. Карского, что «белорусская народность образовалась в период литовского владычества». Но только одним этим нельзя объяснить образование белорусской народности. Е. Ф. Карский упустил из виду все социально-экономические процессы, которые способствовали смешению племенных элементов. Он оставляет открытым вопрос об окончательном сложении «белорусской народности» и формировании «белорусского языка» как двух параллельных процессах.

Несколько в ином аспекте представлял себе формирование белорусской народности известный лингвист и историк акад. А. А. Шахматов. Интересуясь проблемой образования русских наречий, А. А. Шахматов подошел и к вопросу образования белорусской народности. Первые его работы по этим вопросам относятся к середине 90-х годов прошлого столетия, последняя — к 1919 г. На протяжении этого времени А. А. Шахматов, возвращаясь к той же проблеме, развивал и совершенствовал свою теорию.

Последним словом А. А. Шахматова в этой области был труд «Древнейшие судьбы русского племени». По словам акад. Ю. В. Готье, эта работа А. А. Шахматова была «одной из последних и бесспорно самых блестящих по остроте научного анализа из его работ» 38.

Будучи сторонником теории русской прародины и единства прарусского языка, А. А. Шахматов, однако, полагает, что уже в древнейший период пра-русский язык распался на три части: говоры южнорусские, которые легли в основу малорусского наречия; среднерусские, в своей восточной ветви послужившие основой южно-великорусского наречия, а в западной — для белорусского; наконец, северорусская часть пра-русских говоров дала северо-великорусское наречие.

В 1910 г. А. А. Шахматов с большей точностью формулирует свой ранее высказанный взгляд по поводу образования белорусской народности. Он утверждает, что в Северном Поднепровье в эпоху общерусского единства различались три племенные группы: северная, отошедшая впоследствии к северу, восточная, отошедшая на восток, и западная, оставшаяся на прежних местах. Четвертую группу составляли южные племена, занявшие Среднее, а, затем Южное

_____

38.  Ю. В. Готье. Шахматов-историк. «Известия отделения русского языка и словесности Академии наук», т. XXV. Пг., 1920, стр. 271.

[603]

Поднепровье 39. Впоследствии, под давлением кочевников, восточные руссы с востока стремятся к правому Поднепровью, где сливаются с оставшимися здесь племенами и образуют белорусскую народность 40.

В 1919 г. А. А. Шахматов решительно утверждает, что «общерусский праязык выделил из себя три наречия: южное, северное и восточное». В этом случае белорусское наречие теряет свою исконную, первоначальную самостоятельность, является не западной ветвью среднерусских говоров, а «соединением северной группы южного наречия с западной группой восточного» 41.

В последних своих работах акад. А. А. Шахматов представляет передвижение славян в следующем виде: прародиной всех восточно-индоевропейских племен, в том числе славян, была Северо-Западная Россия — бассейн Балтийского моря. Славяне, по мнению А. А. Шахматова, занимали морское побережье и нижнее течение Западной Двины. Под влиянием движения готов на юго-восток, примерно во II веке н. э., славяне также двинулись и заняли Повислинье до Карпат 42. В связи с движением готов из Поднепровья на юго-запад, к Дунаю, часть славян откололась от второй славянской прародины и двинулась на восток и юго-восток, в страну, до тех пор занятую готами. После падения гунской державы, во второй половине V века, славяне заняли пространство к северу от Нижнего Дуная и весь юго-запад России. Это была прародина русского народа — территория антов, область между Прутом и Днепром. Анты же — предки Руси, т. е. всего русского народа.

Появление аваров задержало антов на прежних местах жительства и остановило их дальнейшее расселение на восток и северо-восток, что способствовало образованию основного прарусского языка. Единое восточное славянство было разъединено крушением аварской державы. Авары, разгромленные Карлом Великим, отступая на восток, вызвали передвижение ляшских племен — радимичей и вятичей — на восток, в бассейн верхнего течения Днепра и к Оке. В связи с этим западная область восточно-славянских поселений начинает ощущать на себе польское влияние 43.

____

39. А. А. Шахматов. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей. СПб., 1889; Е. Ф. Карский. А. А. Шахматов как историк русского языка. «Известия отделения русского языка и словесности», т. XXV, стр. 81.

40. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. 1, стр. 81.

41. А. А. Шахматов. Очерк древнейшего периода русского языка. Пг., 1915; Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 31.

42. А. А. Шахматов. Введение в курс истории русского языка. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг., 1916.

43. А. А. Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919.

[604]

Под давлением «ляшских племен» племенная славянская труппа Северного Поднепровья движется на восток, в бассейн Среднего и Нижнего Дона и на берега Азовского моря, откуда под натиском кочевников с востока она подвинулась на север, к Оке. Распад восточного славянства послужил основной причиной распада единого древнерусского языка на три наречия: великорусское, украинское и белорусское, а также образования трех народностей: великорусской, украинской и белорусской.

Таким образом, по Шахматову, этнической основой белорусской народности является западнорусская ветвь восточного славянства, которая была автохтонной и после распада русско-восточнославянской прародины. С ней смешались «ляшские племена радимичей и вятичей», восточная группа славян, продвинувшаяся в Приднепровье с востока, и южнорусские элементы.

Переселением «ляшских» племен А. А. Шахматов объясняет появление в белорусском языке фонетических особенностей в виде так называемого «дзекания» (дз). Он отмечает также наличие «ляшских особенностей» и в древнепсковском говоре и вообще в говоре кривичей.

Развивая положение П. Шафарика о единстве русского народа в его трех ветвях: русской, украинской и белорусской, А. А. Шахматов раскрыл процесс образования трех народностей на единой этнической основе — восточнославянских племенах, в результате скрещения отдельных групп восточнославянских племен, известных по византийским источникам VI в. под именем антов. Если его теория о передвижении восточных славян из прибалтийской прародины не была принята в дореволюционной историографии, то и его соображения о том, что анты — предки всего русского народа, не отвечают современному состоянию в изучении данного вопроса. Антов следует признать лишь за южную ветвь восточного славянства. На славяно-антской основе образовался и единый русский язык с его местными говорами, которые можно рассматривать как праязыки русского, украинского и белорусского языков. Во всяком случае, если даже признать отдельные положения А. А. Шахматова недостаточно обоснованными, все же его главные исторические положения являются отправным пунктом для всех исследователей вопроса об этногенезе белорусского народа.

Разрешением проблемы образования белорусского народа занимались и белорусские буржуазные националисты, пытавшиеся вопреки научным данным показать, что белорусы — отнюдь не восточные славяне, а западные, и такой постановкой вопроса оправдать свою политическую ориентацию. Они

[605]

извлекли из архива неудачные предположения П. Шафарика, будто велеты или лютичи были первоначальными насельниками Белоруссии. Эту версию пытались подкрепить археологическими и филологическими данными, мифологией и фольклором. А. Н. Ясинский, опубликовавший известное исследование «Два слова о велетах. К проблеме первоначального населения Белоруссии» 44, нанес сокрушительный удар измышлениям буржуазных националистов. Он показал, что П. Шафарик допустил крупную ошибку, связав велетов, упоминаемых в народных верованиях, с какими-то велетами, или вильцами, или даже с подлинными лютичами. К такому правильному выводу пришел добросовестный ученый в результате критического всестороннего изучения этой проблемы.

Проблемы этногенеза белорусского народа коснулся и белорусский лингвист А. В. Богданович 45. Он справедливо считает предками белорусского народа кривичей, дреговичей и радимичей. Эти славянские племена находились в тесной связи со своими восточными и южными соседями — с другими славянскими племенами, влияние которых отразилось на языке белорусского народа, близком и к украинскому и к великорусскому языкам. Вместе с тем А. Богданович отмечает также влияние языка польских племен на белорусский язык. Самое формирование белорусской народности А. Богданович относит к периоду образования Белорусско-литовского государства. Выводы А. Богдановича в основном совпадают с обобщениями Е. Ф. Карского. Тогда же мои исследования показали, что белорусский народ образовался в результате скрещения нескольких племен. Подвинские и поднепровские кривичи, радимичи, дреговичи, частично древляне составили основное этнографическое ядро белорусского народа, окончательное образование которого относится к периоду существования литовско-белорусского государства. К этому же времени относится и формирование белорусского языка 46.

Однако проблема образования трех народностей — великорусской, украинской и белорусской — все еще оставалась неразрешенной, требующей пересмотра и научно-теоретического обоснования. Успехи советской исторической науки и советского языкознания облегчили этот пересмотр на основе марксистско-ленинской теории.

Акад. Н. С. Державин в своей книге «Происхождение русского народа» попытался дать новое разрешение этого сложного вопроса. Отмечая существование племенных группировок,

______

44. «Запiскi аддзелу гуманiтарных навук, Працы клясы гiсторыi, т. III. Менск, 1929.

45. А. В. Багдановiч. Беларуская мова. Менск, 1917, стр. 39—40.

46. У. Пiчэта. Гiсторыя Беларуси, ч. 1. М.— Л., 1924, стр. 21.

[606]

представлявших собой «славянский субстрат» современного белорусского народа, акад. Державин в основном стоит на позициях А. А. Шахматова 47.

По мнению акад. Н. С. Державина, «в основе белорусского народа лежат племенные скрещенности южнорусских древлян со среднерусскими дреговичами и среднерусских радимичей с восточно-русскими вятичами, а также западная ветвь кривичей. Но на территории Белоруссии в древнейшие дославянские времена жили племена не литовские и не славянские. На основе этих племен сложились зародыши протолитовских и протославянских племенных образований, давшие затем литовско-латышские и славянские племена; из последних вырос белорусский народ» 48. Таким образом, новейший исследователь этногенеза белорусской народности не пошел дальше того, что было высказано Е. Карским и другими исследователями.

Вместе с тем акад. Н. С. Державин поддерживает «ляшскую» теорию А. А. Шахматова. «Западная группа кривичей,— пишет он,— была захлестнута волной племени радимичей, залившей собою всю Белоруссию, и усвоила некоторые черты его языка». Вслед за А. Шахматовым акад. Державин повторяет версию о ляшских особенностях древнепсковского языка  49.

Вопрос об этногенезе белорусского народа был поставлен молодым белорусским исследователем Ф. Константиновым. Автор, как и Е. Карский, считает предками белорусского народа славянские племена дреговичей, кривичей и радимичей, а также и соседние племена древлян и ятвягов, о которых не упоминает акад. Н. С. Державин. Ф. Константинов не дает глубокого исследования этногенеза белорусского народа,, а ограничивается лишь кратким замечанием, что Белоруссия и Украина, оторванные после монголо-татарского нашествия от восточно-русских земель, входят в состав Великого княжества Литовского, в рамках которого завершается процесс формирования белорусской народности, и «с XIV—XV вв.,— полагает автор,— белорусы выступают как народ, который имеет свой язык, культуру и национальный характер» 50.

Так рассматривался вопрос об этногенезе белорусского народа в старой и новейшей историографии. Несмотря на то, что этногенезом белорусской народности занимались весьма

_____

47. Н. С. Державин. Происхождение русского народа. М., 1944, стр. 90.

48. Н. С. Державин. Указ. соч., стр. 81.

49. Там же, стр. 82.

50. Ф. Констанцiнау. Аб находжаннi беларускаго народа. «Большэвiк Беларусi», 1945, № 1-2, стр. 80, 66.

[607]

осведомленные исследователи, как Е. Карский, А. Шахматов и Н. Державин, тем не менее эта проблема все еще ожидает своего разрешения в свете марксистско-ленинской теории.

* * *

Советской белорусской археологии, в частности К. М. Поликарповичу, принадлежит величайшая заслуга перед археолого-исторической наукой. Он открыл палеолит на территории Белоруссии, существование которого отрицали дореволюционные археологи 51. Две палеолитические стоянки свидетельствуют о том, что заселение Белоруссии началось так же рано, как и на других землях, занятых впоследствии восточнославянскими племенами.

В период господства металлов Белоруссия стала транзитной дорогой для южных купцов, направлявшихся к Балтийскому морю за янтарем. Так как в этот период, по справедливому мнению Е. Карского, «не было причин для передвижений целых народов, то можно предположить, что в рассматриваемой местности жили те же обитатели, которые населяли ее в неолитическую эпоху, значительно продвинувшиеся в своей культуре» 52.

Первыми письменными свидетельствами о населении территории будущей Белоруссии являются данные Геродота, греческого историка V века до н. э. Геродот упоминает о многочисленном народе будинов, у которых был деревянный г. Гелонос, центр поселения выходцев из греческих колоний. Геродот отмечает, что жители Гелоноса говорили на языке скифском и эллинском; будины же говорили на ином языке и вели иной образ жизни. Геродот считает будинов автохтонами, народом-кочевником. Местность, которую занимали будины, изобиловала разнородными лесами. В обширнейшем из лесов находится озеро, окруженное болотами и тростником. В озере водятся выдры, бобры и другие животные. Можно считать, что будины занимали местности по Верхнему Днепру, Припяти и далее на восток, к верховьям Дона (Нидерле). К западу от будинов исследователи помещают геродотовых невров. Они заняли окрестности Западного Буга до р. Нурки и Нарева, а также по Верхнему Неману и отчасти по Припяти  53. Уже польский историк Иоахим Вельский видел в неврах славян. Эта точка зрения «разделялась и Н. М. Карамзиным, П. Шафариком, Л. Нидерле, Е. Ф. Карским и рядом

____

51. «Працы сэкцыi археолёгii», т. III. Менск, 1932, стр. 153—162, 218—

52. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 35.

53. Там же, стр. 36—37.

[608]

других исследователей. П. Шафарик, Л. Нидерле, Е. Карский находят возможным и будинов отнести к славянам вопреки мнению Томашека, который считал их финнами 54. Было бы ошибочным поставить знак равенства между будинами и славянами. А. Д. Удальцов рассматривает вопрос о будинах в иной плоскости. На основании исследований городецкой археологической культуры он предполагает, что будины жили на Средней Волге и по Оке. Поэтому А. Д. Удальцов вслед за Томашеком и Марром считает будинов предками мордвы (в основном). В связи с этим предположение Е. Карского о том, что будины были славянами, следует признать ошибочным. Ошибочным является и мнение акад. Н. С. Державина, который в будинах видит «протославян позднейших восточных, т. е. русских, славян»  55.

Таким образом, южная и юго-западная части территории, которая впоследствии стала известна под именем «Белоруссия», уже в VI .в. были заняты славянскими племенами. Кем же были заселены северная и северо-западная части Белоруссии? Профессор Новороссийского университета А. Кочубинский посвятил этому вопросу специальное исследование - «Территория доисторической Литвы» 56. Е. Карский, рассматривая названия рек и местностей, рекомендует относиться к географической номенклатуре «с величайшей осторожностью», настойчиво советует «исходить из фактов, а не подгонять факты к предвзятой теории» 57. Он отмечает, что «при анализе географических названий надо отдавать предпочтение названиям рек, так как возникновение названий населенных мест относится к более позднему времени, чем названия рек, и кроме того названия населенных мест не так устойчивы, как названия рек» 58. Соблюдая крайнюю осторожность в лингвистическом разборе данных топонимики, Е. Карский приходит к выводу, что «теперешнее русское население восточной половины Двины когда-то жило в некоторых местах вперемежку с разными инородцами, передавшими свои имена рекам; в большинстве случаев это были латыши и литовцы. Кое-где по правым притокам Двины жили и некоторые финские племена» 59.

А. Кочубинский, определяя территорию доисторической Литвы, несколько упрощенно обращается с данными топонимики; Е. Карский вносит в его «панлитовскую теорию»

_____

54. Там же, стр. 37—38.

55. Н. С. Державин. Указ. соч., стр. 19.

56. ЖМНП, 1897, № 1.

57. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 43.

58. Там же, стр. 48.

59. Там же, стр. 47.

[609]

значительные коррективы. Вопреки утверждению А. Кочубинского, что Неман является «архилитовской рекой», Е. Карский полагает, что Неман более, чем Западная Двина, может считаться «еруоской рекой 60. Не отрицая, что «Неман — больше литовская, чем русская река» он отмечает, что река эта берет начало в центре Белоруссии. Е. Карский считает наименование реки белорусским, а не литовским 61. Что же касается притоков Немана, то, по мнению Е. Карского, «лишь немногие из них носят славянские названия» 62. Если название р. «Березина» славянского происхождения, то «почти все ее притоки носят литовские имена» 63. Что касается притоков в верхнем течении Днепра, то, по мнению Е. Карского, «многие названия их финского происхождения» 64.

Переходя к лингвистическому анализу названий притоков Сожа, Е. Карский отмечает наличие литовских и славянских названий 65. Равным образом и многие названия притоков р. Десны славянского происхождения 66. Лингвистический анализ названий рек позволил Е. Карскому прийти к очень ценному выводу. Вопреки А. Кочубинскому, он считает, что «о сплошных поселениях литовцев и латышей от устьев Немана и Двины до верховьев Оки уже потому не может быть речи, что литовцев было мало» 67.

Таким образом, в северной и северо-западной части Белоруссии находились литовские и славянские элементы. Акад. Н. С. Державин также отмечает, «что в древнейшие, дославянские времена территория Белоруссии была населена племенами нелитовскими и неславянскими. На основе этих племен сложились зародышевые протолитовские и протославянские племенные образования, давшие затем литовско-латышские и славянские племена; из последних вырос белорусский народ» 68.

Современные археологические данные подтверждают наблюдения Е. Ф. Карского и Н. С. Державина. Они говорят о древнем поселении здесь славян вперемежку с литовцами и отчасти финнами. По мнению Е. Ф. Карского, литовские поселения на юге простирались до левых притоков Припяти, реки славянской.

______

60. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 42.

61. Там же, стр. 49.

62. Там же, стр. 50.

63. Там же, стр. 56.

64. Там же, стр. 57.

65. Там же, стр. 59.

66. Там же, стр. 59—60.

67. Там же, стр. 61.

68. Н. С. Державин. Указ. соч., стр. 118.

[610]

Это частично славянская, но в основном литовская и отчасти финская территория постепенно занималась славянскими элементами, просачивавшимися на север, северо-запад и северо-восток. Распространение славянских элементов на территории Белоруссии отмечено нашим летописцем. В его время вся территория Белоруссии была уже славянской или с преобладающей массой славянского населения, среди которого растворились неславянские этнические элементы. Акад. Ю. Готье полагает, что в результате проникновения славянских элементов на северные территории Белоруссии литовцы были оттеснены на северо-запад 69.

Начальная летопись упоминает о трех славянских племенах на территории Белоруссии: дреговичах между Припятью и Двиной, кривичах-полочанах по среднему течению Западной Двины, кривичах по верховьям Западной Двины, Волги и Днепра и о радимичах по р. Сожу, за Днепром к востоку от дреговичей. По словам летописца, радимичи и соседние с ними вятичи, живущие по Оке, были выходцами из Польши. «Радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста до дьва брата в Лясех, Радим, а другый — Вятко и пришедша седоста Радим на Сожю, и проз-вашася Радимичи, а Вятко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася Вятичи»  70.

Ряд дореволюционных исследователей не придавал никакого значения этому летописному сообщению. Д. И. Багалей считает его «домыслом» летописца 71. М. С. Грушевский также не придает значения «летописной генеалогии, выводившей радимичей «от рода ляхов», возможно, что тут также заключался какой-нибудь «укор» или простое недоразумение» 72, — говорит он.

Между тем А. Шахматов на основе летописного сообщения создал целую теорию о ляшском происхождении радимичей и вятичей. Свои утверждения А. Шахматов обосновывает одними филологическими соображениями, совершенно недостаточными для разрешения поставленной им сложной проблемы  73. В частности, А. Шахматов объясняет особенности белорусского языка влиянием польских говоров. Он отмечает наличие некоторых «ляшских особенностей» и в древнепсковском говоре и вообще в говоре кривичей.

_______

69. Ю.В. Готье. Железный век в Восточной Европе. М.— Л., 1930, стр. 217.

70. Повесть временных лет. М., 1950, стр. 14.

71. Д. И. Багалей. История Северской земли до половины XIV века, стр. 10.

72. М. С. Грушевский. Киевская Русь. СПб., 1911, стр. 223.

73. А. А. Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени. СПб., 1919, стр. 37—39.

[611]

Смелая, но ошибочная гипотеза А. Шахматова была встречена отрицательно большинством исследователей. Акад. Ю. В. Готье в своей критике гипотезы А. Шахматова отметил, что «памятники археологические не дают основания допустить такое необыкновенное перемещение племен» 74. Б. А. Рыбаков в специальной монографии рассмотрел вопрос о радимичах, с исчерпывающей полнотой осветил быт и культуру этого «племени и показал, что археологический вещественный материал курганов радимичей является восточнославянским 75.

Акад. Н. С. Державин стоит на позициях А. Шахматова. «Западная группа кривичей была захлестнута волной племени радимичей, залившей собою всю Белоруссию, и усвоила некоторые черты его языка». Вслед за А. Шахматовым акад. Н. С. Державин повторяет версию о ляшских особенностях древнепсковского языка  76.

Несколько иначе понимает летописное известие Е. Карский. По его предположению, радимичи жили «к западу от дреговичей, в непосредственном соседстве с ляшскими племенами. «Не думаю, — пишет Е. Карский, — чтобы они действительно были ляшского происхождения: язык их чисто русский, быт и поэзия — тоже, одно дзеканье связывает их с ляхами, да и то только радимичей, но дзеканье свойственно и другим белорусам дреговичского и кривичского происхождения» 77. Выражение летописца «радимичи и вятичи от ляхов», полагает Е. Карский, следует понимать в географическом смысле, как «жившие по соседству с ляхами» 78. Е. Карский ограничивается только указанием на переселение радимичей «далеко на восток». Во всяком случае, после работ Ю. В. Готье и Б. А. Рыбакова нельзя принимать всерьез теорию А. Шахматова. Радимичи были исконно восточнославянским племенем, а не одним из «ляшских» племен, как утверждает Шахматов, оторвавшимся от прочих ляшских племен в связи с движением аваров на восток.

Е. Карский верно отметил, что «дреговичи, полоцкие кривичи» легли в основу белорусской народности, и это мнение первого исследователя, занявшегося ее этногенезом, является общепризнанным в этногенетической литературе.

На территории Белоруссии, занятой предками белорусской народности, можно проследить глубокие изменения в их обще-

_____

74. Ю. В. Готье. Железный век в Восточной Европе. М.— Л., 1930, стр. 213—219.

75. Б. Рыбакоу. Радзiмiчы. «Прицы еэкцыi археолёгii», т. III. Менск, 1932, стр. 81—152.

76. Н. С. Державин. Указ. соч., стр. 90—91.

77. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 71—72.

78. Там же, стр. 72.

[612]

ственно-политическом быту. Археологические данные свидетельствуют о перерастании первобытнообщинного родоплеменного строя в объединения территориального характера. «Повесть временных лет» отметила уже свершившийся распад племенного строя и зарождение территориальных объединений, «по своей сущности политических», как справедливо отметил акад. Б. Д. Греков 79. Она упоминала о наличии отдельных княжеств у дреговичей и полоцких кривичей. Только радимичи не имели своего отдельного княжества, но и у них, как показывает Б. А. Рыбаков, согласно археологическим данным, происходил тот же процесс распада родового строя и формирование территориальных объединений 80.

Возникновение территориальных объединений — княжеств было ударом по родоплеменному строю. Родовые кровные связи стали заменяться связями по соседству. В. О. Ключевский, создавая теорию городовых областей, объединившихся впоследствии под властью киевских князей, также отметил, что в состав их населения вошли разные славянские племена и что это было ударом по племенной организации. Теория городовых областей В. О. Ключевского «е нашла поддержки в советской историографии, но мысль его о распаде племенных объединений и замене их новыми территориальными объединениями была безусловно правильной. Ее можно проверить на основе изучения состава и изменений территории отдельных княжеств, созданных предками белорусского народа. Распад одних племен и политическое объединение частей других племен содействовали скрещению отдельных протобелорусских элементов и образованию нового этнического типа со включением в него и неславянских элементов — литовско-латышских и отчасти финских, на территории которых распространялась власть князей. Политические условия часто приводили к переходу земель из сферы влияния одного княжества под власть другого, что, естественно, производило еще большие изменения в племенном составе, стирая различия между отдельными племенами.

Возникновение городов — наглядный показатель распространения и изменения племенной сферы влияния. Известия летописи о тех или других городах появляются сравнительно поздно, и поэтому дату летописного известия о том или другом городе нельзя считать годом основания города.

Южной границей дреговичских поселений был левый берег р. Припяти. Но дреговичам принадлежали и некоторые города на ее правом берегу. В земле собственно древлян им

______

79. Б. Д. Греков. Киевская Русь. Изд. 4. М.— Л., 1944.

80. Б. Рыбакоу. Радзiмiчы, стр. 19.

[613]

принадлежали города Мозырь, Туров, Пинск и в земле волынян — Берестье при впадении р. Муховца в Западный Буг. На северо-западе и западе дреговичи сталкивались с литовскими племенами — ятвягами.

Дреговичское проникновение на северо-запад и запад было связано с походами русских князей против ятвягов, которые вынуждены были отступить на север Беловежской Пущи, в бассейн Нарева и Бобра 81. Юго-западная граница дреговичей не доходила дальше г. Дрогичина на р. Западный Буг, откуда она направлялась к верхнему течению Немана, к г. Гродно, захватывая все верховье Вилии 82. Северная граница дреговичских поселений проходила недалеко к юго-западу от Полоцка. Однако часть территории дреговичских поселений — земли по Березине — была оторвана от своего племенного ядра и входила в область Полоцкого княжества. Поэтому Е. Барсов считал, что дреговичская территория ограничивалась территорией Припяти с главными городами Туровом и Пинском. В. Завитневич, наоборот, исходя из общности похоронного обряда, считает земли по р. Березине дреговичскими. К этому мнению присоединяется и М. С. Грушевский  83. Наконец, дреговичское проникновение в земли ятвягов встретилось с потоком волынской колонизации.

Таким образом, на территории Турово-Пинской земли встретились дреговичи — основная масса населения, частично древляне и волыняне и, наконец, литовские ятвяги.

Таким же разнообразным в племенном отношении было и Полоцкое княжество. Оно охватывало территорию полоцких кривичей (полочан) по среднему течению Западной Двины, кривичские поселения по верховьям Западной Двины (Витебск, Усвят), часть поселений днепровских кривичей (Дрютеск, Борисов, Логожск, Изяславль) и земли дреговичей по р. Березине.

Влияние полоцких князей распространялось на землю латышей по нижнему течению Западной Двины, а на юго-западной границе полоцкие кривичи встречались с литовцами.

«Повесть временных лет» отмечает, что радимичи жили на левой стороне Днепра, в бассейне р. Сожа. По мнению М. Грушевского, радимичи — «племя, по-видимому, небольшое или слабое, не игравшее сколь-нибудь заметной политической или культурной роли» 84. Радимичи не имели своего

______

81. М. К. Любаускi Лiтва i славяне у ix узаемаадносiнах у XI—XII сталецьцi. «3anicкi аддзелу гуманiтарных навук Беларускай Акадэмii навук. Працы клясы гiсторыii». т. III, кн. 8, Менск, 1929, стр. 6.

82. М. Б. Довнар-3апольский. Очерки истории кривичской и дреговичской земель до конца! XII ст. Киев, 1891, стр. 2.

83. М. С. Грушевский. Указ. соч., стр. 222.

84. Там же, стр. 225.

[614]

отдельного княжества. Они были разделены между двумя другими княжествами. Верховье Сожа принадлежало кривичскому Смоленску, тогда как среднее и нижнее течение Сожа с городом Гомьи (Гомель) на нижнем Соже тяготело в начале XII века к Черниговскому княжеству 85. На своей территории радимичи встречались с северянами, а к востоку — с вятичами. Наконец, верхнеднепровские кривичи, отделившиеся от полоцких, с течением времени образовали отдельное княжество со включением в его состав территории верхнесожских радимичей.

Таким образом, предками белорусского народа были следующие древнерусские племена: дреговичи, радимичи и кривичи. Эти основные «предки белорусов» встретились на юге с южнорусскими древлянами, на западе — с южнорусскими волынянами, а на востоке — с русскими — вятичами. Кроме того, на западе и северо-западе они сталкивались с неславянскими «племенами: ятвягами, верхней Литовской и латышами, а на севере и северо-востоке — с финнами.

На основе племенных скрещений из племенных славянских элементов образовалось пять этнических добелорусских центров.

Южный — в бассейне Припяти в основе с дреговичскими элементами южнорусских древлян и волынян и неславянских элементов — литовско-ятвяжских. Было бы неправильным предполагать, что весь ятвяжский народ отошел на север Беловежской Пущи под давлением русских с востока. Поэтому методологически было бы ошибочно не учитывать литовско-ятвяжские племенные элементы при формировании белорусского народа.

Другое этническое ядро охватывало бассейн среднего, верхнего и отчасти нижнего течения Западной Двины, бассейн среднего течения р. Березины, пересекая бассейн реки Друти, притока Днепра. На востоке оно включало верхнеднепровские кривичские племенные элементы, с запада граница поселений проходила от верховьев Немана с пересечением его притока Вилии, а затем на север, приближаясь к устью реки Западная Двина. В состав этого ядра входили западнодвинские кривичи, полочане и кривичи со включением северодреговичской территории и отчасти литовско-латышских и финских племенных элементов.

Третье ядро охватывало верхнее Поднепровье с племенным кривичским элементом в основе, частично в его состав входили верхнесожские радимичи.

______

85. Рыбакоу. Радзiмiчы, стр. 120.

[615]

Четвертое этническое ядро, известное под именем Черная Русь, охватывало территорию бассейна верхнего Немана. На этой территории встретились полоцкие кривичи, припятские дреговичи и литовские племена.

Наконец, пятое этническое ядро, так называемая Берестейская земля, с городами Берестье, Бельск, Мельник, Дрогочин, Кобрин и Каменец, представляло собой область, где колонизация дреговичей встретилась с волынской колонизацией.

Поэтому было бы ошибочным считать, что только «племенные скрещения южнорусских древлян со среднерусскими дреговичами, среднерусских радимичей с восточно-русскими вятичами и часть кривичей представляют собой славянский субстрат современного белорусского народа и белорусского языка во всем разнообразии его наречий и говоров» 86.

Первоначальные территориально-политические образования северо-западных русских славян объединились в X веке под властью киевских князей и таким образом составили одну из частей территории Киевского государства, охватывавшего все восточнославянские земли. Однако эта политическая связь Северо-Западной Руси с Киевским государством была подорвана выделением Полоцкого княжества в X веке из-под власти киевских князей. В период феодальной раздробленности выделились Турово-Пинское и Смоленское княжества, в которых в свою очередь также установилась феодальная раздробленность. Таким образом, развитие феодальных отношений и феодальная раздробленность поддерживали политическую раздробленность, а вместе с тем приводили к этнической обособленности одних земель от других. В условиях господства натурального хозяйства и слабого развития обмена обособленность земель друг от друга должна была сохраняться, что, разумеется, не могло не задерживать этническую консолидацию на всем протяжении Северо-Западной Руси. В период феодальной раздробленности происходит скрещение местных славянских и неславянских этнических элементов, что придавало каждому этнически смешанному району известное единство. Благодаря этому на основе общерусского языка стали формироваться отдельные местные говоры, наличие которых было отмечено А. И. Соболевским  87, А. А. Шахматовым  88, Е. Ф. Карским 89. Последний под влиянием лингвистических исследова-

____

86. Н. С. Державин. Указ. соч., стр. 90.

87. А. И. Соболевский. Лекции по истории русского языка. СПб., 1911.

88. А. А. Шахматов. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей. СПб., 1899.

89. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 93.

[616]

ний своих предшественников отмечает, что по языку полоцкие и смоленские кривичи несомненно отличались от дреговичей и радимичей. Вероятно, были отличны по языку полоцкие кривичи и дреговичи Черной Руси, и, конечно, было отлично по говору население Берестейской земли, где южнорусские волынские говоры перемешивались с говорами дреговичей. Нельзя, разумеется, не учитывать и влияния, правда второстепенного, неславянских говоров. Таким образом, в период феодальной раздробленности область, сложная по своему этническому составу, естественно, имела свои говоры с различными фонетическими или морфологическими оттенками, достаточно наглядно описанными Е. Ф. Карским  90.

Наличие местных говоров свидетельствует и об известном этническом обособлении, хотя последнее не могло быть значительным в этот период. Тем не менее в этом начавшемся этническом обособлении можно усматривать начальный процесс в образовании белорусской народности. Впрочем, политические условия северо-западных русских княжеств отнюдь не благоприятствовали развитию процесса этнического обособления. Так, Полоцкое княжество, достигшее наибольшего политического значения при Всеславе, постепенно разделяется на множество мелких самостоятельных феодальных владений, которые часто враждуют между собой.

Несмотря на феодальную раздробленность и начавшуюся этническую обособленность, сохранялось культурное единство всей русской земли. Феодальная культура в Северо-Западной Руси была такой же, как и в Северо-Восточной и Южной Руси. Евфросиния Полоцкая, внучка полоцкого князя Всеслава, приняв монашество, посвятила себя переписке книг. Известный церковный деятель Климент Смолятин (умер в 1147 г.), автор дошедшего до нас «Послания», стоит на почве византийско-киевской образованности. На той же культурной почве стоял и Кирилл Туровский (умер в 1182 г.), автор семи поучений и 27 молитв. Известное «Слово о полку Игореве», поэтическое произведение,— памятник общерусского происхождения.

Возникнув на стыке северо-западной и юго-восточной ветви восточного славянства, «Слово о полку Игореве» содержит слова, впоследствии бытовавшие в белорусском языке. Язык «Слова» — наглядный показатель той общерусской языковой основы, на которой образовались языки трех ветвей единого русского народа: великорусского, белорусского и украинского. Вот несколько наугад взятых слов из «Слова» и их бытование в современном белорусском языке: «лепо» — лепей.

______

90. Там же, стр. 92, 109.

[617]

 «почать» — пачаць, «братие» — браты, «повесть» — повесьць, «хотяше» — хацеу, «земля» — зямля, «почием» — пачнём, «въсядем» — узьсядзем, «хошчю» — хачу, «приломити» — паламаць, «буря» — бура, «ржют» — iржуць, «испити» — на- шцца, «галици» — галщы, «трубять трубы» — трубяць трубы, «стязи» — сьцяги, «один» — адзж, «у чистому полю» — на чыстым полi, «дълго» — доуга, «запала» — западае, «покрыла» — пакрывае, «невеселая година» — невясёлая гадзжа, «девкы» — дзевак и т. д.

Русская Правда — памятник феодального права XI—XII веков — с ее нормами уголовного права была источником для договора смоленского князя Мстислава Давидовича с Ригой, Готландом и немецкими городами 1229 г. Договор 1229 г.— наглядный показатель общности юридических норм в области уголовного права с нормами Русской Правды, не говоря уже об единстве официального языка и юридической терминологии. Оба памятника знают вознаграждение за совершенное уголовное деяние. Таким образом, в период феодальной раздробленности сохранялось культурное единство Русской земли. Сохранился и единый литературный язык, столь ярко отраженный в Русской Правде.

В условиях расширения экономических связей и укрепления политического единства должен был завершиться процесс скрещения отдельных славянских и неславянских элементов в этническое единство, а вместе с тем на базе местных говоров — образоваться единый язык с его морфологическими и фонетическими особенностями.

* * *

Этническое и культурное единство Руси сохранилось вплоть до татаро-монгольского завоевания, когда произошел, по меткому выражению В. О. Ключевского, разрыв народности, и исторические судьбы Северо-Западной Руси сложились иначе, чем Северо-Восточной.

В период феодальной раздробленности политическая конфигурация Северо-Западной Руси (Белоруссии) представляется в следующем виде. В бассейне среднего и верхнего течения Западной Двины определились Полоцкая и Витебская земли как отдельные княжества. Территория Полоцкого княжества по сравнению с XII века несколько сократилась, так как в результате агрессии Ордена меченосцев в начале XIII века из сферы влияния Полоцкого княжества вышло нижнее течение Западной Двины. Оба княжества находились под угрозой немецкой агрессии, борьба против которой заставляла эти княжества стремиться к сближению. Экономическое развитие

[618]

обоих княжеств в значительной степени зависело от развития внешней торговли по Западной Двине, но вследствие захвата устья Западной Двины торговля эта должна была прекратиться. В бассейне верхнего Днепра политически окрепло Смоленское княжество, экономически оно также было связано с западно-двинским бассейном. В борьбе против немецкой агрессии установился протекторат смоленского князя над двумя подвинскими княжествами, благодаря которому была остановлена попытка немецких агрессоров установить свое влияние в среднем течении Западной Двины.

Из Полоцкого княжества выделилась группа феодальных владений в бассейне среднего Днепра и его притоков — Сожа и Березины. Среди них наиболее крупным было Минское княжество. Отдельный экономический и политический комплекс представляло собой Турово-Пинское Полесье в бассейне р. Припяти, также разбившееся на несколько отдельных княжеств. В конце XII и начале XIII века Турово-Пинское Полесье политически тяготело к Турову и в половине XIII века находилось в черте влияния галицко-волынских князей. Берестейская земля, сохранившая территориальное единство, в половине XIII века также находилась в сфере влияния волынских князей. Наконец, отдельный политико-экономический комплекс представляла собой Черная Русь с городами Слонимом, Новгородком, Волковыоском, Здитовым и Городно. Весь этот комплекс земель в течение XIII—XIV веков вынужден был признать власть литовского князя.

В. Б. Антонович высказал предположение, будто все северо-западные и юго-западные русские земли были завоеваны литовскими князьями. М. К. Любавский, наоборот, считал, что часть князей-феодалов добровольно признала суверенитет литовского князя  91.

Не касаясь этих разногласий по существу, необходимо отметить, что немецкая агрессия на Литву и Подвинье и угроза со стороны монголо-татар толкали Литву на союз с русскими областями. Агрессия с запада и угроза с востока в свою очередь заставляли феодальные русские княжества искать опоры в молодом литовском государстве.

Распространение власти литовских князей ка всю территорию Западной Руси — факт большого политического значения. Политическое единство, конечно, должно было содействовать взаимному общению и скрещению ранних славяно-русских этнических элементов, на базе которого и образовался славяно-русский народ. Было бы ошибочным объяснять

______

91.  М. К. Любавский. Областное деление и местное управление..., стр. 12, 23 28, 31.

[619]

образование белорусского народа только политическим объединением Западной Руси в пределах литовского государства. Этой точки зрения придерживались Е. Ф. Карский и его последователи. Ведь литовское государство не было централизованным государством. Земли Полоцкая, Витебская и Смоленская пользовались достаточно широко внутренней автономией, тогда как Полесье, среднее Поднепровье, Минщина были более тесно связаны с основными литовскими землями. Федеративный характер литовского государства в основном сохранял его феодальную раздробленность и не мог не задерживать формирование нового этнического элемента — белорусского народа. Тем не менее процесс этнической консолидации продолжался. Немецкая агрессия, с одной стороны, и развитие экономических связей между отдельными областями — с другой, были важнейшими факторами, ускорившими образование белорусской народности.

Тевтонский орден потерпел неудачу в своей агрессии как против собственно Литвы, так и против Подвинья с его центром — Полоцком.

15 июля 1410 г. Тевтонский орден был разбит объединенными силами славянских народов. В этой битве, как известно, принимала участие вся Литовская Русь, стойкость и мужество трех смоленских полков были решающим фактором, определившим исход битвы. Но и после заключения мира в Торуни в 1411 г. борьба между Литвой и Орденом продолжалась. Только в 1422 г., после заключения мира в Мельно, борьба прекратилась, поскольку Витовту, великому князю литовскому, удалось добиться от Ордена окончательного присоединения Жмуди к Литве 92. Тем не менее Орден продолжал оказывать экономическое давление на Подвинье; Полоцку и Витебску вместе со Смоленском приходилось отражать экономический натиск немцев. Эта борьба с немцами содействовала объединению земель и развитию национального самосознания белорусского народа.

Феодальное хозяйство, оставаясь в своей основе натуральным, постепенно втягивается в товарные отношения. Развиваются отдельные городские центры, экономически связанные с прилегающими районами. Великое княжество Литовское установило торговые отношения с Западной Европой, Крымом и Русским государством, но для его экономического развития основное значение имел западный рынок, который потреблял главным образом сельскохозяйственное сырье. Территория Руси разбивается на отдельные экономические районы, тяго-

_______

92. А. Барбашев. Витовт. Последние двадцать лет княжения. СПб.» 1891, стр. 203—237.

[620]

теющие к тому или другому городскому центру. На территории Белоруссии крепли экономические связи, создавались предпосылки для образования широкого внутреннего рынка. Подвинье и верхнее Поднепровье с Полоцком, Витебском и Смоленском представляли собой один экономический район. Бассейн рек Припяти и Западного Буга тяготел к Берестью. Минск вел оживленную торговлю с Вильной. Минские купцы приезжали на ярмарки Полоцка, Вильны, Берестья. С Минском экономически были связаны Смоленск и все верхнее Приднепровье. Гродно было связано со всем понеманским бассейном, а также и с Берестьем. Экономические связи уничтожали обособленность земель и содействовали их взаимному сближению.

Известным показателем роста экономических связей на территории Белоруссии является развитие городов и превращение их в отдельные административно-хозяйственные единицы с предоставлением им автономии в рамках так называемого магдебургского права.

Если в конце XIV века магдебургскими стали города, расположенные в западной части Великого княжества Литовского — Вильна, Берестье, Гродно, Дорогочин, то в конце XV века получают автономию города, расположенные дальше к востоку: Минск, Полоцк, ставшие таким образом, автономными городскими общинами. Экономически развиваясь, города освобождались от великокняжеского присуда и становились «магдебургиями». Так, в начале XVI века стал магдебургскими Мельник и Новгородок.

В конце XV и начале XVI века изменилось экономическое лицо Великого княжества Литовского. Крупные феодалы и сам великий князь как крупнейший землевладелец становятся поставщиками сельскохозяйственного сырья на рынок. Землевладельцы стремятся к подъему своего сельскохозяйственного производства и увеличению доходности имения, что расширяло и углубляло феодально-крепостнические отношения. Так, начавшееся экономическое оживление, рост экономических связей между отдаленными областями, разрушали обособленность отдельных районов и содействовали развитию представления об этническом единстве «русского народа», составлявшего большую часть населения Великого княжества Литовского.

Территория, занятая «русским народом», официально именовалась Русью. За пределами Великого княжества Литовского территория Руси известна была под именем Белой Руси. Этот термин входит в употребление с половины XIV века 93.  Он

_____

93.  Е. Ф. Карский. Белорусы, т. I, стр. 114—118.

[621]

был знаком польским писателям, им пользовался Тевтонский орден в официальной переписке. При Иване Васильевиче III термин «Белая Русь» уже стал обычным в дипломатической переписке.

Много догадок было высказано относительно происхождения этого термина, но этот вопрос все еще остается невыясненным. Может быть, справедливо предположение Е. Ф. Курского, что эпитет «Белая Русь» объясняется внешним видом белорусов: в большинстве случаев они одевались в белые свитки. Вероятно и другое предположение, что термин «Белая Русь» означает «вольная Русь», свободная от монголо-татарской власти. А. Н. Ясинский в одном из своих неопубликованных докладов отметил, что этот термин возник сначала в одном из западных уголков Великорусами, в районе г. Вельска, где встречается много топонимических наименований с суффиксом «бел». Впоследствии этот локальный термин стал общераспространенным и применялся для обозначения Западной Руси.

Однако и эта догадка — только одна из очень остроумных гипотез. Каково бы ни было его происхождение, употребление термина «Белая Русь» свидетельствует о единстве белорусской народности. Когда «русские» (белорусские) земли оказались в составе литовского государства, они своей высокой феодальной культурой оказали сильное влияние на Литву. В Литве получило распространение феодальное право, представленное кодексом, известным под именем Русская Правда. Русский язык стал языком официальным. Он остался им и позднее, когда литовская феодальная верхушка после заключения унии Литвы с Польшей в 1386 г. оказалась в сфере влияния католической церкви и польской феодальной культуры. Уния Литвы с Польшей, уничтожившая самостоятельность Великого княжества Литовского, была отрицательно встречена русской и литовской феодальной верхушкой. Совместными усилиями они добились восстановления Великого княжества как отдельной государственно-правовой единицы по Городельской унии 1413 г. Хотя юридически оно осталось в вассальных отношениях к польскому королю Владиславу Ягелло.

Это был большой политический успех литовских и русских феодалов. Однако в привилее 1413 г., выданном Ягелло литовской знати, была вставлена статья, неприемлемая для феодалов Руси: она лишила православных права заседать в великокняжеской раде (совете) и занимать должности по центральному управлению. Таким образом, русские феодалы оказались ограниченными в своих политических правах. Не примирившись с этим они приняли участие в борьбе Свидри-

[622]

гайлы против Сигизмунда Кейстутовича, ставленника Ягеллы и литовской знати 94.

Борьба эта не увенчалась успехом, но Ягелло и Сигизмунд были вынуждены и на русских феодалов распространить гражданские права, которые были предоставлены литовской феодальной знати (привилеи 1432 и 1434 гг.). В начале правления Казимира (1440) против литовского владычества восстало население Полоцкой, Витебской и Смоленской земель, и новый великий князь вынужден был выдать привилеи, которыми подтверждалась феодальная автономия этих земель 95. Правительство Казимира, католическое в своей основе, пыталось ввести церковную унию, но этот акт давления на русскую народность был встречен враждебно, и попытка ввести унию провалилась. Стремление русских феодалов освободиться от власти Литвы и воссоединиться с Северо-Восточной Русью вызвало заговор князей в 1481 г., раскрытый литовским правительством. Два князя, возглавлявшие заговор, были казнены, а третий нашел убежище в Москве 96. Ввиду напряженных отношений между Великим княжеством Литовским и Русским государством Сигизмунд I (1506—1547) вынужден был в 1509 г. выдать православной церкви привилеи, подтверждающие ее старинные «права и преимущества. Вся эта длительная борьба была известным показателем роста самосознания белорусского народа, единого в религиозном и культурном отношениях. Это была борьба за сохранение своей белорусской народности.

Великое княжество Литовское было многонациональным феодальным государством (литовцы, евреи, татары), в котором Русь территориально и численно занимала преобладающее место. Ее этническое и культурно-бытовое отличие от Литвы поддерживалось федеративным укладом литовского государства. Белорусские земли составляли основу экономической мощности Великого княжества Литовского, что только усиливало значение Руси в его составе. Северо-западные русские земли вошли в состав Великого княжества Литовского с развитыми уже феодальными отношениями, тогда как в Литве только начинался процесс их становления. Политические отношения литовских феодалов с русскими землевладельцами крайне обострились. Литовские феодалы пытались ограничить политические права русских землевладельцев в силу их религиозной принадлежности. Литовская знать наступала

_______

94.  М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно, стр. 60—66. М., 1910.

95. Там же, стр. 68—70.

96. Там же, стр. 189.

[623]

на русскую (белорусскую) народность вообще, а на данном этапе общественно-политического развития русские феодалы выступали как представители интересов русской (белорусской) народности. Однако юридическое уравнение в гражданско-правовом отношении литовских и русских феодалов явилось началом сближения их между собою на основе общности классовых интересов. Поэтому на крестьянские и городские массы ложилась вся тяжесть борьбы за сохранение своей народности против шляхетско-католической агрессии.

Формирование белорусского языка с его фонетическими и морфологическими особенностями происходило параллельно процессу образования белорусского народа.

Е. Ф. Карский — всеми признанный авторитет в области белорусского языка — всесторонне рассмотрел его фонетические и морфологические особенности, поскольку они нашли отражение в тех или других литературных памятниках. Однако формальный метод, применяемый Е. Ф. Карским, позволяет составить только некоторое представление об истории белорусского языка. Е. Карский полагает, что все особенности белорусских говоров сложились в XIII веке, что, разумеется, правильно; однако этим еще не разрешается вопрос о формировании языка, который мог образоваться только в результате закончившегося формирования этнического единства.

Е. Карский отрицательно относится к гипотезе А. Шахматова о влиянии ляшских говоров на фонетические особенности белорусского языка. Отрицая гипотезу А. Шахматова и Е. Карский пришел к выводу, что возникновение особенностей белорусского языка — это процесс внутренний, самостоятельный. В основе белорусского языка лежало среднерусское наречие дреговичей, полочан и радимичей, но в состав белорусского языка вошли восточно-русские (великорусские) и южнорусские (украинские) элементы—восточно-русское «еканье» и южнорусская «мягкость». Южнорусские элементы весьма значительны в юго-западной части Белоруссии, что дало основание Е. Ф. Карскому, а за ним украинским буржуазным националистам считать весь этот район украинским, а не белорусским. Эта ошибка допущена Е. Карским на его этнографической карте Белоруссии. Действительно, в юго-западной части Белоруссии дреговичская колонизация встретилась с волынской, что привело к созданию особого южно-белорусского говора (отнюдь не украинского), подобному тому, как восточно-белорусские говоры сближаются с западнорусскими. Изучение Писцовой книги Гродненской экономии второй половины XVI века показывает несостоятельность концепции Е. Карского и его сторонников из националистического украинского лагеря. В Писцовой книге даны имена домохозяев—украинцев

[624]

и белорусов,— привязанных к одному земельному участку. В Писцовой книге не отмечено деревень со сплошным украинским населением. Оно перемешано с белорусским. Помимо того, весь этот район находился всегда в сфере влияния белорусской, а не украинской экономики. Он был связан прочными экономическими нитями со всеми районами Белоруссии и почти не был связан с Волынью. Изучая словарь белорусского языка, Е. Карский отмечает много заимствований отдельных слов из языка соседних нерусских народов.

На основе формировавшегося белорусского языка стал создаваться литературный язык того времени. Это был язык официальных документов, выходивших из канцелярии великого князя литовского, создателями которого были ее писцы и в основе которого лежат древнерусские и белорусские языковые элементы с преобладанием первых над вторыми и с проникновением в дальнейшем в него польских элементов. Формировавшийся язык письменности был вместе с тем и языком господствующего феодального класса.

Тем не менее сохранившиеся памятники литературного языка, генетически идущего с XIII века, — различные официальные документы, грамоты, литературные и юридические памятники XV—XVI веков — представляют превосходный фактический материал для изучения истории белорусского языка и его звуковых особенностей. Уже во второй половине XV века речевой словарь достаточно богат для выражения весьма сложных юридических понятий (Судебник Казимира Ягеллончика 29 февраля 1468 г.). К Литовской метрике — архиву великокняжеской канцелярии — замечательному памятнику официального белорусского языка, еще не прикасались исследователи-лингвисты. Метрика очень интересна для изучения еще не вполне установившихся фонетики и морфологии ее языка. Так, в документах конца XV века еще нет «дзекания» там, где оно должно быть и где оно встречается в документах более позднего времени. Известная фамилия Радзивиллов в Метрике не имеет звука «з». Равным образом фамилия Судзилловских в Метрике тоже написана без «з». Вообще в этой книге нет «дзеканья» 97.

Звук «ф» в современном белорусском языке не может иметь мягкости, а между тем встречается двоякое звучание — твердое и мягкое «фь» и «ф» (Остафьевич и Остафевич) 98. Звук «н» употребляется параллельно звуку «м». Так, имя Николай, по-белорусски Миколай, встречается в обоих

___

97. «Литовская метрика. Книга записей». РИБ, т. XXVII, стр. 125—128, 130. 131, 140, 148, 149, 152—159, 161 и т. д.

98. Там же, стр. 497, 617, 785, 787.

[625]

Звучаниях 99. Белорусское твердое «р» не допускает мягкости. В Метрике встречается двоякое звучание: «Немиря» 100, «Немира» 101 «Рымигайло»  102, «Рылов» 103, но также «Римко» 104, «Рижко» 105, «Римовидович»  106, «Ринда»  107, «Бранск», «Бранекс», «Брянеск» и «Брянск» 108,  «радити» и «рядити», «присягнул», «прысягнул», «дворанин» и «дворянин», «присудили» и «присудили», «нехай держыть» и «нехай держит», «прывесити» и «привесити», «небощык» и «небощик». Звук «с» ныне всегда звучит твердо, а между тем рядом с «Симон» 109, «Сынкович», «Сытич» 110, «Сыч» 111. Неустойчивость можно отметить и в других звучаниях. Мы ограничиваемся только этими примерами, так как в нашу задачу не входит изучение фонетики Литовской метрики.

Приведенные примеры различного звучания слов совершенно достаточны для того, чтобы сделать вывод, что в Литовской метрике фонетика была еще не вполне белорусская.

Эти данные позволяют прийти к выводу, что литературный белорусский язык в конце XV в. еще окончательно не оформился; об этом свидетельствует путаница в правописании, которую отнюдь нельзя объяснить безграмотностью писца. Белорусский литературный язык оформлялся длительно. Изучение правописания Литовской метрики и соотношения согласных и гласных покажет, что о едином правописании и звучании еще не может быть и речи. Значит, в конце XV — начале XVI века еще не оформился окончательно литературный белорусский язык. Весьма интересно, что сочетание «дз» представлено весьма слабо в документах Литовской метрики. Поэтому неправ А. Шахматов, говоря о «дзеканье» как о результате влияния говоров мнимо «ляшских» племен-радимичей. Безусловно, прав Е. Карский, считающий, что «дз» белорусского происхождения. Во всяком случае, советские лингвисты должны обратиться к изучению языка Литовской метрики.

С начала XVI века феодальная культура Белоруссии вступает в блестящий период своего подъема. «Белорусское Возрожде-

______

99. «Литовская метрика. Книга записей». РИБ, т. XXVII, стр. 47, 72, 57, 61.

100. Там же, стр. 98, 98, 205, 308.

101. Там же, стр. 76, 196.

102. Там же, стр. 10.

103. Там же, стр. 493.

104. Там же, стр. 103.

105. Там же, стр. 285.

106. Там же, стр. 44, 85, 286.

107. Там же, стр. 46.

108. Там же, стр. 48—50, 53, 62, 123, 175, 179.

109. Там же, стр. 44, 14.

110. Там же, стр. 49.

111. Там же, стр. 769, 194, 321.

[626]

ние» XVI века — «золотой век» в развитии белорусской письменности. Начало его связано с именем полоцкого мещанина Франциска Георгия Скорины — «доктора лекарских навук» Падуанского университета, который, поселившись в Чешской Праге в 1517—1519 гг., стал печатать в собственной типографии перевод Библии на язык «посполитых людей» в целях просвещения. Затем Фр. Скорина поселился в «столечном месте Вильне», где с помощью некоторых богатых мещан устроил типографию, в которой в 1525 г. вышла первая печатная книга в Белоруссии — «Апостол», а затем так называемая. «Малая подорожная книжица».

Белорусское Возрождение, как и западноевропейское, движение городское. На базе общего экономического подъема белорусский город в конце XV и начале XVI века вступил в период своего культурного расцвета.

Белорусское Возрождение является отражением роста народного сознания, крепнувшего и развивавшегося в обстановке начавшегося шляхетско-польского католического наступления на «русский» народ. Переводя Библию на язык «простого народа», Фр. Скорина создавал литературный белорусский язык. Он является подлинным его создателем, подобно знаменитому реформатору и просветителю Яну Гусу в Чехии и Мартину Лютеру в Германии. Переведя почти все книги Библии, Фр. Скорина предпослал каждой из них введение, характеризующее его философско-теоретические взгляды Фр. Скорина — верный сын своего народа, стремящийся к его просвещению, отдавший ему все свои силы, чтобы вывести его из того убогого состояния, в котором он находился. Его предисловия к книгам Библии проникнуты рационализмом а критическим отношениям к библейским легендам. Они интересуют его только с точки зрения морали. Фр. Скорина высоко ценил научное знание и хотел видеть свой «просты» люд просвещенным 112.

Фр. Скорина называет свой язык «русским языком», противопоставляя ему «язык славянский». Я. Вовк-Леванович» тщательно исследовавший язык перевода Библии Скорины приходит к правильному выводу, что «живая белорусская речь эпохи Скорины в большинстве своих характерных черт —

______

112. П. В. Владимиров. Доктор Франциск Скорына, его переводы, печатные издания и язык. СПб., 1889; М. Пiотуховiч. Францiшак Скарына i яго лiтаратурная дзейнасьць; У. Пiчэта. Беларускае адраджэньне у XVI сталецьцi; его же. Друк на Беларус у XVI и XVII сталецьцях (1776—1926); Я. Воук-Левановiч. Мова выданьняу Францiшка Скарыны; М. Шчакащхш. Гравюры i кнiжныя аздобы у «выданьнях Францiшка Скарыны. Все эти работы напечатаны в сборнике «400-лецьце беларускага друку (1626—1926)». Менск, 1926.

[627]

фонетики, морфологии и словах была такой же, какой мы ее знаем теперь» 113.

Этот вывод очень ценен для исследования формирования белорусского народа.

Превосходным памятником книжного белорусского языка и белорусской феодальной культуры является юридический кодекс феодального права, известный под именем Литовского Статута 1529 г. Польские исследователи, начиная с Тадеуша Чацкого, в начале XIX века пытались доказать, что Статут 1529 г. является памятником польской юридической культуры XVI века 114.  Польским исследователям во что бы то ни стало надо было доказать польский характер Статута 1529 г., чтобы подчеркнуть, что Русь (Белоруссия и Украина) уже в это время находилась «в сфере влияния польской культуры. Эта тенденциозная точка зрения, усиленно поддерживаемая и польской литературой послевоенного (1918—1939) периода, опровергается исследованиями русских историков и историков-юристов, таких, как Ф. И. Леонтович 115, Н. А. Максимейко 116, И. И. Лаппо  117,  не раз отмечавших, что в основе Статута 1529 г. лежит феодальное право Руси — Русская Правда.

Равным образом и автор этих строк, изучая институт опекунского права в Литовском статуте, также видит в Русской Правде основной его источник. Судебные решения по делам об опеке лишь развивали и уточняли нормы Русской Правды  118.

Огромной заслугой русских ученых является разрушение легенды, созданной старопольскими шляхетскими учеными о господстве норм польского права в Литовском статуте 1529 г. Правда, шляхетско-польские ученые обычно не обращали внимания на исследования русских ученых и возрождали отвергнутые ими не обоснованные выводы. Так, Ст. Эстрейхер 119 и А. Брюкнер 120 пытаются возродить старошляхетскую оценку Литовского статута. Статьи обоих ученых не были случайными. В то время польское правительство готовилось к захвату Литвы.

____

113. «400-лецьце беларускага друку (1525—1925)», стр. 383.

114. Т. Czacki. Оlitewskich i polskich prawach. KraKow, 1861.

115. Ф.И. Леонтович. Русская Правда и Литовский статут. Киев, 1865.

116. Н. А. Максимейко. Русская Правда и Литовский статут. Киев, 1904.

117. И. И. Лаппо. Литовский статут 1588 г., т. I—II. Каунас, 1934— 1936.

118. У. Пiчэта. До icтopii опекуньскаго (права. «Сбipнiк статей на лобану Д. Я. Багалiя». Кит, Ф927.

119. «Kultura StaropoIska», Krakow, 1932, sir. 72, 73.

120.  Там же, стр. 712.

[628]

Язык Литовского статута до сих пор оставался вне поля зрения специалистов-лингвистов, но общая его характеристика дана Е. Ф. Карским. Изучение лексики, фонетики и морфологии языка Литовского статута привело Е. Ф. Карского к выводу, что он «в общем сходен с языком других западнорусских памятников XVI века, хотя в статуте полонизмов вообще больше нежели в других произведениях». «Но следует помнить,— замечает Е. Ф. Карский,— что эти полонизмы только лексического характера, но не в фонетике и морфологии (за малыми отступлениями), чем главным образом определяется язык памятника» 121. Е. Ф. Карский правильно отметил наличие полонизмов в языке Литовского статута, но не дал объяснения причины этого. Между тем внедрение полонизмов в язык Статута — отнюдь не случайное заимствование отдельных слов для выражения тех или других юридических норм. Полонизмы в языке Статута — результат начавшейся полонизации феодальной литовской верхушки, а вместе с тем и полонизации феодальных белорусских верхов. Правда, эта полонизация была пока в зародыше. Белорусские феодалы еще считали себя «рускими» и были православными, но развитие феодально-крепостнических отношений объединяло их с литовскими.

Общепризнано рассматривать XVI век в истории Белоруссии как «золотой век» в развитии письменности на белорусском языке, как оригинальной, так и переводной, а также и церковной проповеди. Церковно-славянский язык еще применялся при отправлении религиозного культа, но в письменности его вытесняет белорусский язык в книжной обработке. Эта белоруссизация письменности — основное явление в литературном движении в Белоруссии XVI века, начало которого- было положено Фр. Скориной из Полоцка.

Язык белорусской письменности, достигший высокого развития в XVI веке, разумеется, отличался от живой народной речи «простых людей», хотя фонетически и морфологически был белорусским. Этот книжный язык образовался на основе старославянского языка, который становился уже непонятным для феодального класса и поэтому нуждался в известной модернизации — упрощении и сближении с живым народным языком. Однако рядом с письменностью на книжном языке появляется письменность на белорусском языке, в основу которой положен язык «простых людей». Авторы подобных произведений предназначают их не для феодального класса, а для «простых людей».

Пропагандисты протестантизма стремились вовлечь в сферу своего влияния широкие народные массы. Им надо было

____

121. Е. Ф. Карский. Белорусы, т. III, ч. 2, стр. 12.

[629]

разъяснить, что собой представляет протестантизм, как система вероучения. С этой целью протестантский деятель Симон Будный, принадлежавший к арианству, левому направлению в протестантизме, напечатал в 1562 г. «Катихиоис», т. е. «наука стародавная христианская от светово писма для простых людей языка русского в питаниях и отказех собрана». Язык «Катидисиса» Симона Будного отличается от языка иных памятников письменности XVI века. В нем нет полонизмов. Он подлинно живой язык со всеми фонетическими и морфологическими особенностями белорусского языка.

Формирование книжного языка в Белоруссии было двусторонним. С одной стороны, язык старославянской письменности секуляризировался и приближался к народной речи с ее фонетическими и морфологическими особенностями. Он становился языком класса феодалов. С другой стороны, живой народный белорусский язык был представлен книжным языком Симона Будного.

Протестантское движение не проникло в глубь народных масс. В связи с этим не появлялось новых книг на подлинном живом белорусском языке. Протестанты обратили все свое внимание на класс феодалов. Другой представитель арианского толка, полоцкий шляхтич Василий Тяпинский, при переводе евангелия польского на белорусский использовал язык тогдашней феодальной письменности, а не народный язык. Прав Н. Янчук в своей характеристике языка Василия Тяпинского: «Язык Тяпинского не чисто народный, а книжный, но он далеко отошел от церковно-славянщины и много принял в себя местных элементов не только белорусских, но и подчас и польских. Но он весьма приближается к тогдашнему народному белорусскому языку». По мнению Н. А. Янчука, в переводе евангелия Василием Тяпинским «мы видим наилучший образец тогдашнего белорусского языка образованных сословий белорусского общества, которое не отрекалось от своего родного слова»  122. В условиях феодального общества, конечно, не мог образоваться литературный белорусский язык на народной основе. Только после отмены крепостного права, когда в связи с развитием капиталистических отношений создавались предпосылки для формирования белорусской нации, начался процесс формирования белорусского литературного языка на основе живого народного языка. Вся новейшая художественная литература во второй половине XIX века, начиная с ее основоположника Фр. Богушевича, отражала процесс создания подлинного белорусского литературного языка, бо-

____

122.  Н. А. Янчук. Нарысы на гicтoрыi беларускае лiтаратуры. Старадауны пэрыяд. Менск, 1922, стр. 37.

[630]

гатство и красота которого нашли столь яркое отражение в блестящем поэтическом творчестве народных поэтов Янки Купалы и Якуба Коласа. Несмотря на все неблагоприятные культурно-политические условия развития Белоруссии, белорусский народ сохранил свой язык, столь богато представленный в разнообразных памятниках народного творчества.

Подведем некоторые итоги нашего исследования.

Хотя белорусский народ находился с русским народом в одном государстве под властью царского правительства, тем не менее в дворянско-придворных кругах существовало смутное представление о том, что собой представляли белорусы в этническом и языковом отношениях. Однако русские исследователи уже в первой четверти XIX века установили генетическую связь старобелорусской письменности с древнерусской письменностью. Чешский славист П. Шафарик со свойственной ему четкостью и обоснованностью отнес белорусов к русской ветви славянства. Общие наблюдения Шафарика были проверены русскими славистами, которые, изучая рукописное богатство, сохранившееся от прошлой жизни белорусского народа, пришли к выводам о единстве происхождения русского и белорусского языков. В то же время историки показали исконные исторические связи Западной Руси с Восточной, отмечая единство Земли Русской, сохранившееся вплоть до монголо-татарского нашествия, когда, по меткому выражению В. О. Ключевского, произошел разрыв единой русской народности. Материалы белорусского народного творчества, тщательно собираемые специалистами-фольклористами, показали культурную и языковую близость белорусов к русскому народу, а вместе с тем опровергли (Представление националистических кругов, будто Белоруссия только географический термин.

Опубликование многочисленного и разнообразного актового материала, а также изучение истории Великого княжества Литовского и истории северо-западных русских земель с древнейших времен до начала XIV века, развитие общего славяноведения позволили поставить вопрос об этногенезе белорусского народа и формировании его языка. В этом отношении большие заслуги принадлежат акад. А. А. Шахматову и Е. Ф. Карскому, труды которых взаимно дополняли друг друга. Если внимание А. А. Шахматова было сосредоточено на исследовании славянских передвижений, то Е. Ф. Карский изучает период, начиная с окончательного оседания тех славянских племен, которые составили этническую основу белорусского народа вплоть до вхождения Западной Руси в состав Великого княжества Литовского, в пределах которого завершился процесс формирования белорусского народа. Теоретические положения Е. Ф. Карского были усвоены его продол-

[631]

жателями, которые, однако, не вышли за пределы мнений, высказанных этим виднейшим белорусоведом. Поэтому вопрос об этногенезе белорусского народа нуждается в пересмотре и новом научно-теоретическом обосновании.

Изучение поставленного вопроса позволяет отметить три момента в процессе образования белорусского народа, а именно: а) время освоения территории Белоруссии славянскими племенами; б) период феодальной раздробленности и в) период после разрыва единой русской народности.

Изначальным моментом процесса формирования белорусской народности, окончательное сложение которой следует отнести ко времени нахождения Западной Руси в составе Великого княжества Литовского, является период установления экономических связей между отдельными областями. Еще до периода феодальной раздробленности на общерусской лингвистической основе на территории Белоруссии возникли местные говоры. Процесс формирования белорусской народности неотделим от процесса образования белорусского языка на основе слияния местных говоров. Сравнение языка «Слова о полку Игореве» с современным белорусским языком помогает установить генетическую связь между общерусским языком этого- замечательного поэтического памятника и белорусским.

Параллельно формированию белорусского языка создавался и книжный язык на основе староцерковно-славянской письменности с усвоением белорусской фонетики и морфологии. Творцами этого книжного белорусского языка были писцы великокняжеской канцелярии, переводчики отдельных произведений с польского и чешского и составители оригинальных сочинений. Этот книжный язык был языком белорусских феодалов. В половине XVI века протестант арианского толка Симон Будный опубликовал «Катихисис» на белорусском языке на основе тогдашнего живого белорусского языка с его «аканьем», «дзеканьем» и другими его фонетическими особенностями. Однако язык Будного не стал языком класса феодалов, и переводчик Евангелия Василий Тяпинский пользуется обычным книжным языком. Формирование литературного белорусского языка на основе живого народного языка было связано с развитием новой художественной литературы во второй половине XIX века в условиях развития капиталистических отношений в Белоруссии.

«Вопросы истории», 1946, М 5—6.

[632]

Здесь цитируется по изд.: Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV– XVIвв. (Исследования по истории социально-экономического, политического и культурного развития). М., 1961, с. 595-632.