Тарасов И.М. Древние славяне и их соседи...

Илья ТАРАСОВ

Древние славяне и их соседи в «Скифской истории» Андрея Лызлова

В статье анализируются упоминания древних славян и их соседей в книге Андрея Ивановича Лызлова (ок. 1655 – после 1696) «Скифская история». С точки зрения современной исторической науки автором рассматривается правдоподобность утверждений Лызлова и его источников о принадлежности ряда древних народов к славянам.

Ключевые слова: историография, скифы, славяне, балты, история, сарматы, сарматизм, вандалы, готы, кимвры.

При изучении отечественной историографии особое внимание следует уделить «Скифской истории» Андрея Лызлова (ок. 1655 – после 1696). Книга претендует на звание первого труда по русской истории, написанного по образцовым научным лекалам того времени. «Скифская история» делится на части и главы, имеет подробные ссылки на источники, а также содержит список использованной автором литературы. Лызлов делает пробные шаги по пути сравнения источников и занимается грамотной трактовкой событий прошлого.

«Скифская история» была первым русским сочинением, целиком основанным на критике источников (Богданов 1990: 403). Лызлов отобрал среди русских и зарубежных произведений и выделил наиболее известные, общепризнанные и достоверные для читателей исторические труды. Строгая система ссылок обеспечила читателю возможность проверки соответствия фактической основы «Скифской истории» этим источникам (ibid.: 403). Ссылки на печатные труды Лызловым сделаны аккуратно и точно. Даже если источник упоминается в тексте, то на полях следует пометка:  «...яко о том пишет летописец полский Александр Гвагнин в Кронице полской» (на поле: «Лист 60»); «той же летописец Гвагнин на ином месте пишет» (на поле: «О венгрех, лист 40») и т.д. (ibid.: 392). Интересно, что книга пользовалась популярностью ещё до печати, распространяясь десятилетиями в рукописях.

Труд Лызлова выделяется на фоне сочинений предшественников и современников ещё и тем, что историческая концепция здесь отступала от сложившихся взглядов летописцев классического типа: объяснение событий с позиции провиденциализма, наказаний за грехи людские. Лызлов пытается найти и проследить тонкую логику значимых событий и во многих случаях рационалистически толкует причины тех или иных явлений. Он ищет причинно-следственные связи. Например падение Константинополя Лызлов увязывает с междуусобной борьбой. Гибели Золотой Орды, по его мнению, способствовали внутренние «брани и настроения» (СИ II 3), а также славные победы русского оружия. Тем не менее, иногда Лызлов ещё следует старой провиденциальной традиции (в том числе и в заимствованиях из трудов польских учёных). К примеру, он полагал, что Батый вторгся на Русь «за многие грехи наши» (СИ II 1).

«Скифскую историю» можно назвать научной монографией того времени. Отмечено, что в русской историографии до «Скифской истории» не было подобного по хронологическим рамкам и тематическому профилю труда. «Это была специальная работа по международным отношениям в средние века» (Чистякова 1990: 389).

Лызлов считает важным выяснить происхождение используевым им сведений и авторитетность источников, а также подчеркнуть согласие или противоречия между разными историками. Все непосредственные источники, в том числе, например, книга Квинта Курция Руфа, процитированная с точной ссылкой трижды (л. 3, 4, 5об.), отмечены в списке  источников «Скифской истории». Но в случаях, когда сведения такого источника привлекались Лызловым в контексте чужого повествования, ссылка давалась на последний текст (Богданов 1990: 393).

Свой Index librorum Лызлов приводит в начале «Скифской истории»: Степенная книга, Хронограф (не указано какого года), трактат Гизеля «Синопсис», летописи, жития святых, а также труды античных авторов (Плиния Старшего, Квинта Курция Руфа и др.) и польских историков (Я. Длугоша, М. Меховского, М. Кромера, М. Стрыйсковского, А. Гваньини и др.) (Лызлов 1990: 7). В тексте Лызлов даёт ссылки на некоторые источники, в том числе «Записки о московитских делах» Сигизмунда Герберштейна и какой-то «Летописец Затопа Засекина», о котором ничего не известно. Это даёт основание полагать, что данный документ является утерянным. Впрочем, не исключено, что под ним вообще подразумевается вариант какой-либо из сохранившихся русских летописей. Таким образом труд Лызлова по бо́льшей части – это компиляция из полудюжины польских историков с вкраплениями из поздних русских летописей.

В «Скифской истории» Андрей Иванович Лызлов главным образом описывает борьбу русского народа с монголами, татарами и турками, а также касается общественно-политического устройства Крымского ханства и Оттоманской Порты. Конечно же, коснулся он и истории древних славян, хотя и вскользь.

В первых двух частях книги исследователь освещает начало войн татар с русскими, походы Батыя на Русь и в Европу, а затем переходит к освобождению русских земель от ордынской зависимости.

В третьей части Лызлов переходит к описанию и истории Казанского и Астраханского ханств, покорённых в середине XVI столетия царём Иваном Грозным.

В четвёртой части рассказывается о Крымском ханстве, о магометанской вере, об обычаях татар и турок и описывается история Оттоманской империи. При этом большое внимание уделено столице – Стамбулу.

То, что Лызлов касается древнеславянской темы лишь несколько раз, вполне естественно, т.к. в его задачу вовсе не входил пересказ событий из истории ранних славян – это было сделано в летописях и западных источниках, которые Лызлов читал и на которые опирался при написании книги. Главная задача труда Лызлова – это описание борьбы своего народа и его соседей с монгольскими завоевателями (Чистякова 1990: 365). Фоном к этому служат отсылки к истории соседних с Русью стран – Венгрии, Моравии, Польше, Литве, Валахии. Тем не менее, в соответствии с заявленной темой статьи, мною будут приведены все имеющиеся у Лызлова упоминания древних славян и их ближайших соседей.

Нельзя не отметить, что Лызлов по-конформистски следовал за историками, использовавшими приёмы тогдашней польской пропаганды. Он разделял в общем-то гомогенный народ, отличая южных русских («россиан» в терминологии Лызлова) от северо-восточных (великороссов) и называл последних «москвой» (Лызлов 1990: 8).[1] Здесь его позиция копировала польскую (в историографии раннего Нового времени). Также элементы польской пропаганды имеются и в трудах ссылавшихся на поляков составителей западнорусской Густынской летописи и «Синопсиса», которые обозначали «москву» как обособленный народ, потомков Мосоха, в соответствии с широко распространённой тогда библейской генеалогией (ср. у Гваньини о происхождении Мосоха, сына Иафета (Gwagn. Sarm. VII-1, 1) (Неменский 2018: 407)). Следуя той же модели, историки раннего Нового времени считали потомками библейского Асармота из колена Симова древний народ сарматов, потомками Мадая – мидян, а отпрысками Гомера – германцев (Kron. pol. I, 2). «Московиты» («москва») в результате подобных кабинетных манипуляций соотносились с отстоящими от них на тысячи километров и лет древними мосхами, известными ещё Геродоту (Hrd. III, 94; VII. 78), и в некоторых исторических трудах той эпохи считались предками сарматов, болгар, чехов и др. (в Густынской летописи (ПСРЛ, 40: 12-13), в «Синопсисе» (Синопсис 2006: 59), у Мартина Бельского (Рогов 1967: 124) и Матея Стрыйковского (Kron. pol. I, 2), etc.). «Московиты» по словам Алессандро Гваньини «были вначале малым и незначительным народом русским (gens Russorum)» (Гваньини 1997: 11). Лишь впоследствии они размножились и заселили огромные пространства Евразии. Впрочем, позиция поляков была весьма лабильной. Зачастую польские историки путались с тем, относить ли «москву» к руси или нет. Так, Меховский называет Руссией (Russiam) Рязанскую (Rzesanska, Rzessensem) землю, а в письме к Иоанну Галлеру он, вслед за «одним старейшим историком», именует Московию Белой Руссией (Albae Russiae) (Меховский 1936: 49, 120). Отделяя «московитов» от руси в одном месте своей книги, в другом он называет жителей Плескова (Пскова) русскими (русинами, Ruteni) (ibid.: 107-108), а в третьем пишет, что русские (Ruteni) живут в Новгороде, Пскове, Полоцке и Смоленске (ibid.: 109). Гваньини, разделяя на страницах своей книги «московитов» и русских, при описании города Москвы то и дело употребляет исконный, зафиксированный многочисленными источниками этноним «московитов» (русь)[2]: «таинство святого крещения у руси», «как русь понимает Чистилище» и т.д. (Gwagn. Sarm. VII-2, 26) (см. Неменский 2018: 406). Стрыйковский в одной из книг «Хроники польской, литовской, жмудской и всей Руси» называет жителей Московского государства и «московитами» («москвой») и «московскими русаками» (Kron. pol. II, 3). В другом фрагменте он наряду с литовцами и черкасами упоминает ещё и «киян» (Kijowiane), как бы выделяя их в самостоятельную народность (Kron. pol. II, 6). Хотя в прочих местах книги жители Киева обозначены обычно как русские или руссаки. В 12-й книге Стрыйковского Симеон Гордый и Дмитрий Донской – «русские князья», северо-восточные земли, разорённые Дуденевой ратью – «русские земли» (Kron. pol. XII, 2). Московские великие князья у него «прежние великие князья Белой Руси» (Kron. pol. XI, 3), а Иван III назван «наисчастливейшим русским монархом» (Kron. pol. XXII, 4). Однако в 3-й книге у Стрыйковского «московитом» назван Иван Грозный (Kron. pol. III, 1), а в 14-й книге – Василий, сын Дмитрия Донского (Kron. pol. XIV, 8). В 16-й книге Стрыйковский упоминает «руссаков и москву», как бы противопоставляя русских Великого княжества Литовского и Московского государства, но далее пишет, что тверская княжна – это «русская жена»  (Kron. pol. XVI, 4), руссаки – новгородцы (Kron. pol. XV, 12), а священнослужители Пскова – это «русские попы» (Kron. pol. XXIII, 5).  Кое-где в «Хронике» историк и вовсе пишет, что часть руссаков поляки называли «москвой» («…ибо те руссаки, которых мы зовём москвой, издавна поселившись в тех северных и восточных краях, где и теперь [живут], далее не пошли» (Kron. pol. IV, 2)). Поэтому чрезвычайно важно, работая с польскими источниками позднего средневековья и Нового времени, отделять объективные исторические свидетельства от тех, где присутствуют элементы государственной пропаганды той эпохи.

Лызлов соглашался с польскими историками и в том, что в древности «москва» и «россиане» назывались сарматами (савроматами)[3], которые получили своё имя из-за того, что проживали в обеих Сарматиях. Как известно, со времён Птолемея Сарматию делили на две части - Европейскую (η̉ ε̉ν Εὐρόπη Σαρματία) и Азиатскую (η̉ ε̉ν Άσία Σαρματία) (Ptol. Geogr. III, 5; III, 8). В дальнейшем подобное деление перекочует и в польскую историографию (Я. Длугош, М. Меховский и др.). Русский историк отмечал (СИ I, 1): «В соседстве и в прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши — москва, россиане и прочие, их же древния историки для общих границ единако и обще скифами и сарматами называли» (Лызлов 1990: 10). В этом отрывке Лызлов практически слово в слово цитирует Матея Стрыйковского, сторонника сарматского происхождения польской элиты (Sarmatyzm), отмечавшего: «А по соседству и на их границах всегда жили наши предки славяне: Руссаки, Москва и другие, однако старые историки из-за общих границ огульно (ogulem)  называли их Савроматами, Сарматами и т.п.» (Kron. pol. VI, 9). Здесь можно привести и свидетельство Мартина Кромера, полагавшего, что славяне унаследовали сарматский катойконим по причине заселения ими тех земель, на которых ранее проживали сарматы (Неменский 2018: 400). Так же позиция Лызлова не противоречит Повести временных лет, в которой «Великая Скуфь» – это славяне (то ли все «племена», которые вёл Олег на Константинополь, то ли одни только «толковины»-тиверцы) (ПСРЛ, 1: 29 II). «Скифами» именуют русь и некоторые из византийских авторов. Так, к примеру, Лев Диакон в «Истории» называет русских «скифами» целых 63 раза, «тавроскифами» - 21, «таврами» - 9 раз (для сравнения, собственно «росами» - 24 раза). Иоанн Скилица, использовавший общий со Львом Диаконом источник, именует русских «скифами» и «росами» (Диакон 1988:182-183, примеч. 24).

В другом месте (СИ I, 1) Лызлов опять называет русских савроматами («…иже суть к нам, савроматом…») (Лызлов 1990: 8), ссылаясь фактически ipsissima verba на польского исследователя итальянского происхождения – Алессандро Гваньини.[4]

По лекалам классической историографии того времени история библейского народа евреев тесно связана с Египтом (правитель которого погиб в погоне за народом Моисея). Точно так же начало скифской истории авторы Нового времени (в том числе Лызлов) увязывает с Египтом (СИ I, 1). Первым противником скифов был фараон «Вокса», которому скифы «пригодный ответ учинили; егда велел им себе дань давати, сице отвещали: удивляемся глаголюще тако великому и богатому государю, яко от нас убогих хощет приобрести богатства, идеже их несть никогдаже; пристойнее нам убогим для таковых обещается быти; срамно есть государю великому к нам убогим ездить— приличнее мы убогие к государю будем. И тако прежде, даже царь не уготовился на войну к ним, ускориша нань, и до конца его победиша, и из Африки изгнаша» (Лызлов 1990: 10). В данном отрывке Лызлов также опирается на рассказ Стрыйковского про «египетского короля Вексора (Wexora)». Сам Стрыйковский позаимствовал этот рассказ у античных авторов, которые нередко упоминали о древних походах египтян далеко на север. К примеру, Корнелий Тацит отмечал, что в его эпоху ещё сохранялись египетские надписи, содержавшие память о былом величии Египта. В них рассказывалось, что царь Рамсес со своим войском «овладел Ливией, Эфиопией, странами мидян, персов и бактрийцев, а также Скифией и что, сверх того, он держал в своей власти все земли, где живут сирийцы, армяне и соседящие с ними каппадокийцы, между Вифинским морем, с одной стороны, и Ликийским — с другой» (Tac. Ann. II, 60).

Согласно Геродоту, «фараон Сесострис» (собирательное имя ряда древних египетских царей) переправился в Европу из Азии и покорил фракийцев и скифов, но далее уже не пошёл (Hrd. III, 103). Страбон, ссылаясь на авторитет историка Мегасфена, упоминал поход Сесостриса из Иберии во Фракию и на Понт (Strabo ХV, 1, 6). Позднеантичный автор Юстин в «Эпитоме сочинений Помпея Трога» отмечал, что в глубокой древности «царь египетский Везосис» будто бы «дошел походом до Понта» (Iust. Epit. I, 1).

 «Скифские» народы у Лызлова – это степняки-номады Восточной Европы и Азии, в числе которых есть и предки турок. «Турки, парфы, персы, венгры, сыкабры[5] от их (скифского – И.Т.) народу изыдоша», – пишет русский исследователь (Лызлов 1990: 10). Примечательно, что среди  потомков скифов историком упоминаются одновременно иранские, тюркский, финно-угорский и германский народы.  То есть мы видим распространённое в эпоху Aevum modernum мнение, что номады евразийских степей («обеих Сарматий» в терминологии учёных того периода) звались скифами. Во времена Лызлова такими кочевниками были исключительно тюрки и монголы. Ср., к примеру, у старшего современника Лызлова – хорватского богослова и философа Юрия Крижанича: «Ведь все народы считают скифами татар и турок…» (Крижанич 1965: 623). Данная точка зрения, дожила до рубежа XIX - XX в. и нашла отражение даже в известном стихотворении А. Блока. Однако, сейчас наукой уже твёрдо установлено, что скифы – это ираноязычные европеоиды (Вернадский 1996: 87;  Удальцов 1947: 4; Абаев 1949: 36, 151-190; Третьяков 1953: 16; Соболевский 1922; Соколов 1961: 7-8; Археология 2006: 308-310; Клейн 2007: 47-48; Кулланда 2008; Кулланда 2012; Кулланда 2016; Kerkhof 2013: 5 и др.).

В дальнейшем Лызлов пересказывает некоторые события из древней истории с участием скифов (об амазонках, о Кире и Томирис, об Александре Македонском и др.), ссылаясь как на античные источники, так и на сведения польской историографии Нового времени (Бельский, Гваньини) (Лызлов 1990: 10-12).

Древних болгар Лызлов называет славянами вслед за Кромером, который полагал прародину славян в Азиатской Сарматии. По мнению Кромера, туда они попали, расселяясь на север из Месопотамии в древнейшие библейские времена. Лызлов считал, что племенное имя болгар происходит «от реки Волги».  Здесь позиция русского исследователя сходится с взглядами польского историка, жившего веком ранее, –  Матея Стрыйковского. Тот, в свою очередь, почерпнул эту информацию у дипломата Юстуса Людвика Декюша (Деция). Стрыйковский  отмечал: «Булгары или волгари (Wolgari), из которых были и волынцы (Wolyncy), [названы так] от реки Волги» (Kron. pol. II, 6). Алессандро Гваньини в «Хронике Европейской Сарматии» писал, что болгары «прозваны так потому что селились на реке Волге и оттуда имеют своё начало, они подобны руси своими обычаями и славянским языком» (Неменский 2018: 402). Отождествление болгар с Волгой имеется также и в «Хронике всего света» Мартина Бельского (Неменский 2018: 402). Лызлов подчёркивал (СИ I, 3), что болгары (или волгоры) «имели начало свое от преславнаго и многонароднаго народа славенскаго» (Лызлов 1990: 18), в чём, как видим, он согласен с польскими историками.

Упоминает Лызлов и о «славных воинских делех» (ibid.: 18) болгар, явно намекая на прозрачную этимологию (они славяне, чьё имя происходит от славы). В числе побед болгар отмечается вторжение в Дакию, изгнание даков и походы на Византийскую империю (Лызлов 1990: 18). Якобы славянское происхождение болгар нашло отражение в более поздних исторических сочинениях, в том числе вплоть до Д.И. Иловайского (1832-1920) (Иловайский 2015: 61 слл.). Впрочем, нельзя говорить о беспочвенности сближения болгар и славян, т.к. в состав балканских болгар (не путать с праболгарами, древними болгарами) вошли многие славянские «славинии» (северы, драгувиты, «семь родов» и др.). По всей вероятности, какие-то славяне приняли участие в этногенезе и волжских булгар (Жих 2015: 136-137). Контакты славян и праболгар отмечены и более ранним временем, т.к. славянские отряды воевали в составе древнеболгарских войск. По всей вероятности, какие-то «славинии» антов принимали участие в походах праболгарских орд на Балканский полуостров. Предполагается, что контакты антов и праболгар в дальнейшем привели к взаимному смешению антской и «гуннской» знати. Во всяком случае, в «Именнике болгарских ханов» двое правителей 2-й пол. VI - начала VII в. – Гостун и Безмер – носят явно славянские имена (Алексеев 2005: 189). Историк XX столетия Г.В. Вернадский писал, что Гостун «был скорее антом, чем кутригуром» (Вернадский 1996: 211). Именно преемником Гостуна был Курт, который и основал Великую Булгарию в Приазовье. Временем правления Курта называют период с 584 по 642 гг. (ibid.: 211).

Не забывает Лызлов (СИ I, 3) и «о некоторых соплемянных своих народех словенских, яко вандалах, цымбрах, готфах, имя свое прославляющих, и в делах воинских цветущих, и победы восприемлющих, елики содеяша они с Римскою монархиею, и с цари греческими, и с прочими прилеглыми соседи, о их же славных воинских делех многия историки пишут…» (Лызлов 1990: 18). Здесь также идёт продолжение давней исторической традиции. Так славянство вандалов обосновывалось ещё в средневековье (Гийом де Рубрук, Хроника Дзежвы). Подобное мнение перекочевало в дальнейшем в труды эпохи Aevum modernum (А. Кранц, П. Суффрид, М. Меховский, М. Стрыйковский, М. Орбини и др.). Вандалов объявляли сарматами, пришедшими из Приазовья на Вислу (Вандалус), от которой и получили новое имя (Неменский 2018: 404). Писали историки Нового времени и о славянском происхождении готов (М. Орбини, А. Гваньини и др.).

Половцев и печенегов Лызлов указывает (СИ I, 3) потомками готов и «цымбров». «От них же» (то есть от «цымбров» и готов) «гепидов и литву, и прусов старых изшедших явно произведе» (Лызлов 1990: 19). Половцев, по мнению Лызлова, называли готами, «еже и истинно есть» (ibid.: 20). Также он отмечает, что народ печенегов, половцев, ятвягов и литвы «точию имяху между собою в наречии малую разность, яко поляки и россианы» (ibid.: 20). В данном отрывке Лызлов раскавыченно цитирует Стрыйковского: «От старшего сына Ноя произошли Киммерийцы, которые потом назвались Кимврами. От этого Гомера и его потомков кимвров пошли немцы… А также Готы, Половцы, Литва, Жмудь, Латыши (Lotwa), Ятвяги, древние Пруссы, Курши (Kurowie), Датчане, Шведы и Финны (Philandowie)» (Kron. pol. I, 2). Ср. также другой пассаж Стрыйковского: «… [наш рассказ] о Кимврах, Гепидах, Аланах и Готах, древних предках литовцев» (Kron. pol. II, 1).

 Утверждения Лызлова и ранних польских историков о родстве нескольких германских и балтских народов можно сопоставить с современными данными о присутствии милитаризированных германских групп населения в Прибалтике в первые века новой эры. Данные superioribus barbari, носившие племенное имя «кимвры», вступили в противостояние с местным населением. Постепенно «кимвры» вытеснили айстов (эстиев) на восток, вплоть до верховьев Оки (Кулаков 2004: 82). Противостоять им не могли ни местные балты, ни венеды (ibid.: 82). Однако, в гуннское время власть «кимвров» над краем ослабла – германцы ушли на юг, дабы обогатиться за счёт более благодатных земель и войн с дряхлеющей Римской империей, и тогда с востока на свои территории возвратились айсты (ibid.: 83). Обычаи германских пришельцев на Самбии сохранялись вплоть до 1-й пол. V в. н.э. (Кулаков 2003: 88). Айстская «реконкиста» в Самбии началась позднее, лишь со 2-й пол. V в. (ibid.: 69). Тем не менее, часть германоязычного населения оставалась на прежнем месте (Кулаков 1997: 361). Считается, что это были видиварии Иордана. Однако, здесь уже начались процессы смешения германцев с айстами (балтами западнобалтской культуры). Свидетельством этому является археология. Так у оставшихся германоязычных носителей вельбарской культуры существовал обряд безурнового трупосожжения. Кальцинированные кости, сопровождавшиеся янтарными бусинами, глиняными пряслицами, ножами и другим инвентарём, рассыпались в остатках погребального костра. Особняком среди таких могил выглядели урновые трупосожжения под каменными кладками. «Эта последняя черта ритуала остатков вельбарского населения в процессе массового исхода на юго-восток может быть первым симптомом германо-балтских этнических контактов на правобережье р. Ногаты» (ibid.: 361). Иными словами, можно говорить о контаминации остаточного германского и пришлого балтского населения в междуречье рек Ногаты и Паслэнки.

Также мы должны учитывать и особые связи балтов (прежде всего, галиндов) с готами и даже совместное участие в походах (при безусловном готском главенстве) в Западную Европу (Тарасов 2017: 96, 101-107). По всей вероятности, гепиды (или вандалы?) приняли участие в этногенезе народа вельтов (вильцев-лютичей средневековых хроник), изначально, вероятно, балтского (Тарасов 2018: 262, 265).

Полагаю, какое-то из этих событий (или несколько сразу) сохранилось в местных преданиях. Эта реминисценция могла послужить в дальнейшем поводом считать местные дифференцированные балтские «племена» потомками кимвров, гепидов и готов. Притом происхождение от готов у литовской шляхты считалось более «престижным», нежели от гепидов (Kron. pol. III, 1).

Представление о половцах как о готах (либо потомках готов) известно в Новое время (ср. у Герберштейна: «Русские утверждают, будто половцы –  это готы (Gotthos)…» (Герберштейн 2008: 391)). Особо распространено это мнение было в польской историографии. Ср., к примеру, у Меховского: «Половцы – это племя, обитавшее по северному берегу Эвксинского моря за Меотидскими болотами, которое другие называют готами (Gottos)» (Меховский 1936: 47). Он же выводит этноним половцы от слов охотники, грабители. В другом месте его книги есть такие строки: «…во время прихода и вторжения татар те земли населяли готы, называвшиеся у соседей половцами. На языке славян - русских и московитов это значит “хищники” и “грабители”, потому что, как ныне татары, так и nогда готы, подобно охотничьим псам, нападали на соседние народы, притесняли и грабили их» (ibid.: 68). У Стрыйковского находим следующий фрагмент: «Переправившись через реку Волгу, [венгры] поразили Готов или Половцев, предков Литовских, живущих над Танаисом или рекой Доном и над (Азовским) морем, которое зовем Palus Meotis» (Kron. pol. I, 2). Возможно, отождествление половцев с древними готами или представление их потомками готов связано с локусом, на котором проживали те и другие. Половцы заняли часть тех земель, где раньше селились готы (ср. утверждение Стрыйковского, что готы двинулись во Фракию «с тех полей, которые за Киевом» (Kron. pol. II, 3)). Не могу исключать и то, что половцами действительно были ассимилированы какие-то группы древнего готского населения, осевшего в Северном Причерноморье.[6] Не исключено, что именно это дало повод для отождествления двух народов в эпоху Нового времени.

Выскажусь и насчёт родства кимвров со славянами, на котором настаивали Лызлов и некоторые другие историки. Помимо очевидной исторической связи с родственными славянам балтами (о которой речь шла выше), можно указать и на то, что классические кимвры, враги Рима, были, скорее всего, воинственными дружинами из многолюдной кельтизированной Центральной/Восточной Европы. Само название – кимвры – так и переводится ‘разбойники, бродяги’ (Щукин 1994: 151). Именно этим можно объяснить как кельтские имена их предводителей и изучение римским разведчиком Серторием кельтского языка (Plut. Sert. 3), так и необычайную многочисленность кимвров, сумевших не единожды разгромить римские армии – пожалуй, самые передовые армии тогдашнего мира. Указание Плутарха на «кельто-скифов» (Κελτοσκύθαι) (Plut. Marius 11), живших подле Меотиды, скорее всего, является свидетельством того, что в походах кимвров могли принимать участие выходцы из самых различных уголков кельтизированного «третьего мира» Европейского Барбарикума (Щукин 1993: 67). Доктор наук, археолог М.Б. Щукин полагал, что в составе кимврских полчищ могли находиться выходцы из зарубинецко-поянештской культурной общности, нижнеднепровские скифы и сарматы с берегов Меотиды (Щукин 1994: 151). Это коррелирует со свидетельством Посидония о военных походах кимвров до Приазовья (Strabo VII, 2, 2) и поздними свидетельствами об их меотидской прародине (Kron. pol. II, 1). Таким образом, скорее всего, в среде кимвров были выходцы из племён, принимавших в дальнейшем участие в этногенезе славян. В пользу этого приведу тот факт, что кимврская глосса Плиния Morimarusa ‘мёртвое море’ (Nat. Hist. IV 27) прекрасно выводится из праславянского *mor’e mьrъše (или раннепраслав. *mari mrŭsja?), сиречь ‘умершее море’ (Трубачев 2003: 44).[7] Помимо этого, известно, по меньшей мере, 18 лексем (по В.В. Мартынову), попавших в древности от праславян к носителям западно-германских диалектов - англам и саксам (до их миграции в Британию в V в.) (Седов 2002: 25) примерно в этом же, «кимврском», локусе.

Подведём итоги. Андрей Иванович Лызлов на страницах своей книги заводит речь о древних славянах всего лишь 3 раза (в самом начале). Один раз в связке со скифами и сарматами, второй – с праболгарами, третий – с вандалами, кимврами и готами. Так или иначе, все эти народы были соседями праславян, и это соседство дало свои плоды в славянской культуре и языке. Русских Лызлов записывает в «сарматы» («савроматы»), перенося традиции польского сарматизма на благодатную отечественную почву. В дальнейшем гипотеза о (скифо-)сарматском происхождении как отдельных славянских «племён», так и руси, приобрели значительное число сторонников, среди которых можно отметить имена таких историков, как М.В. Ломоносов, Г.В. Вернадский, А.Д. Удальцов, Б.А. Рыбаков, М.Ю. Брайчевский, С.Э. Цветков и др. Андрея Ивановича Лызлова с уверенностью можно назвать «русским сарматистом», одним из первых отечественных сторонников сарматского происхождения славян.

Взгляд Андрея Ивановича Лызлова на древнюю историю славян не был ни уникальным, ни оригинальным для его времени. Он всего лишь заимствовал сюжеты из трудов польских историков и преподносил их русскому читателю, что было характерным для отечественной историографии той эпохи.

Сокращения:

СИ – «Скифская история» Андрея Ивановича Лызлова.
ПСРЛ – Полное собрание русских летописей.

Gwagn. Sarm. – «Хроника Европейской Сарматии» Алессандро Гваньини.

Hrd. – «История» Геродота.

Iust. Epit. – «Эпитома сочинений Помпея Трога» Юстина.

Kron. Pol. – «Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси» Матея Стрыйковского.

Lib. Franc. – «Книга истории франков».

Nat. Hist. – «Естественная история» Плиния Старшего.

Plut. Marius – «Гай Марий» Плутарха.

Plut. Sert. – «Серторий» Плутарха.

Ptol. Geogr. – «Руководство по географии» Клавдия Птолемея.

Strabo – «География» Страбона.

Tac. Ann. – «Анналы» Публия Корнелия Тацита.

Источники

Гваньини А. Описание Московии. М.: Греко-латинский кабинет Г.А. Шичалина, 1997.

Герберштейн С. Записки о Московии. Латинский и немецкий тексты, русские переводы с латинского. Т. 1 / С. Герберштейн. - М.: Памятники исторической мысли, 2008.

Геродот. История / Геродот. - СПб: Амфора, 1999.

Диакон Л. История. М: Наука, 1988.

Книга истории франков / Эл. ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rus/Gesta_Fr/frametext.htm. Дата обращения: 07.11.2019.

Корнелий Тацит. История. Анналы // http://ancientrome.ru/antlitr/tacit/index.htm. Дата обращения: 07.11.2019.

Крижанич Ю. Политика. М.: Издательство «Наука», 1965.

Лызлов А. Скифская История. М.: Издательство «Наука», 1990.

Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. М. – Л.: Издательство АН СССР, 1936.

Мечта о русском единстве. Киевский Синопсис (1674). М.: Изд-во «Европа», 2006.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания в трех томах. Т. II. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1963.

Полное собрание русских летописей, издаваемое постоянною Историко-Археографической Комиссиею Академии Наук СССР. Томъ первый. Лаврентьевская летопись. Изд. 2-е. Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1926-1928.

Полное собранiе русскихъ лѣтописей, изданное по высочайшему повелѣнiю археографическою комиссiею. Томъ шестнадцатый. Лѣтописный сборникъ, именуемый Лѣтописью Авраамки. С.-Петербургъ. 1889.

Полное собрание русскихъ летописей. Том восемнадцатый. Симеоновская летопись. М., 2007.

Полное собранiе русскихъ лѣтописей, издаваемое археографическою комиссiею. Томъ двадцать четвертый. Типографская лѣтопись. Петроградъ: 2-я Государственная типографiя. Галерная, 1, 1921.

Полное собрание русских летописей. Том двадцать пятый. Московский летописный свод конца XV века. М., Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1949.

Полное собрание русских летописей. Том двадцать шестой. Вологодско-пермская летопись. М., Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1959.

Полное собрание русских летописей. Том тридцатый. Владимирский летописец. Новгородская вторая (Архивская) летопись. М.: Изд-во «Наука», 1965.

Полное собрание русских летописей. Том тридцать второй. Хроники: Литовская и Жмойтская, и Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного. М.: Издательство «Наука», 1975.

Страбон. География / Под общ. ред. С.Л. Утченко. - М.: Изд-во «Наука», 1964.

Стрыйковский М. Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси / Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Wydanie nowe, sedace dokladnem powtorzeniem wydania pierwotnego krolewskiego z roku 1582, poprzedzone wiadomoscia o zyciu i pismach Stryjkowskiego przez Mikolaja Malinowskiego, oraz rozprawa o latopiscach ruskich przez Danilowicza. Warszawa. 1846 / Эл. ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rus7/Stryikovski_2/text1.htm. Дата обращения: 07.11.2019.

Юстин М. Ю. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». СПб.: Изд-во. СПб, 2005.

Ptolemaei C. Geographia. Editio stereotipa. Tom I. Lipsiae, 1843.

The Natural History of Pliny. Vol. I. London: Henry G. Bohn, York Street, Covent Garden, 1855.

Литература

Абаев 1949 - Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. I. М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1949.

Алексеев 2005 - Алексеев С.В. Славянская Европа V – VI веков. М.: Вече, 2005.

Археология 2006 - Археология: Учебник / Под ред. академика РАН В.Л. Янина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2006.

Вернадский 1996 - Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь: ЛЕАН, М.: АГРАФ, 1996.

Богданов 1990 - Богданов А.П. Работа А.И. Лызлова над русскими и иностранными источниками // Лызлов Андрей. Скифская История. М.: Издательство «Наука», 1990. С. 391-447.

Жих 2015 - Жих М.И. Заметки о раннеславянской этнонимии (славяне в Среднем Поволжье в I тыс. н.э.) // Исторический формат, № 4, 2015; сс. 129 – 150

Иловайский 2003 - Иловайский Д.И. Начало Руси. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003.

Клейн 2007 - Клейн Л.С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов. СПб., 2007.

Кулаков 1997 - Кулаков В.И. Эстии и видиварии // Балто-славянские исследования 1988-1996. - М.: Изд-во «Индрик», 1997. С. 359 – 372.

Кулаков 2003 – Кулаков В.И. История Пруссии до 1283 г. М.: «Индрик», 2003.

Кулаков 2004 - Кулаков В.И. Древние воины Янтарного берега // Наука в России, № 3, 2004. С. 80-83.

Кулланда 2008 - Кулланда С.В. Scythica obsoleta // ВДИ. 2008. № 1. С. 204–210.

Кулланда 2012 - Кулланда С.В. Скифские слова в Авесте? // Восток (Oriens). М., 2012. С. 18-22.

Кулланда 2016 - Кулланда С.В. Скифы: язык и этногенез. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2016.

Милюковъ 1913 - Милюковъ П. Главныя теченiя русской исторической мысли. Изданiе третье. С.-Петербургъ: Изданiе М.В. Аверьянова, 1913.

Неменский 2018 - Неменский О. Б. Праистория славян в «Хронике Европейской Сарматии» Александра Гваньини // Вертоград многоцветный. Сборник к 80-летию Бориса Николаевича Флори. М., 2018. С. 397-408.

Рогов 1967 - Рогов А.И. Известия по истории России в «Хронике всего света» Мартина Бельского // Новое о прошлом нашей страны. М.: Наука, 1967. С. 123-133.

Седов 2002 – Седов В.В. Славяне: Историко-археологическое исследование. М.: Языки славянской культуры, 2002.

Соболевский 1922 - Соболевский А.И. Русско-скифские этюды. М.: «Известия Отделения русского языка и слвоесности Академии Наук», 1922, т. XXVII.

Соколов 1961 – Соколов С.Н. Авестийский язык. М.: Изд-во восточной литературы, 1961.

Тарасов 2017 – Тарасов И.М. Балты в миграциях Великого переселения народов // Исторический формат, № 3-4, 2017. С. 95-124.

Тарасов 2018 - Тарасов И.М. Балты в миграциях Великого переселения народов. Вельты // Аллея Науки, № 10 (26), Т. 1, Ноябрь, 2018. С. 255-273.

Татищев 1768 - Татищевъ В.Н. Исторiя Россiйская съ самыхъ древнѣйшихъ временъ. Книга первая. Часть первая. Напечатана при Императорскомъ московскомъ университетѣ 1768 года.

Татищев 1773 - Татищев В.Н. Исторiя Россiйская съ самыхъ древнѣйшихъ временъ. Книга вторая. Напечатана при Императорскомъ московскомъ университетѣ 1773 года.

Третьяков 1953 - Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. Издание второе, переработанное и расширенное. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1953.

Трубачев 2003 - Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. Изд. 2-е, доп. М.: Наука, 2003.

Удальцов 1947 - Удальцов А.Д. Основные вопросы этногенеза славян // Советская этнография. Сборник статей. М., Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1947. С. 3-13.

Чистякова 1990 - Чистякова Е.В. Примечание к книге А. Лызлова «Скифская история» // Лызлов Андрей. Скифская История. М.: Издательство «Наука», 1990. – с. 342-390.

Щукин 1993 – Щукин М.Б. Четыре загадки кимвров и тевтонов // Знание – сила! № 4, 1993. С. 60-67.

Щукин 1994 - Щукин М.Б. На рубеже эр. СПб.: Фарн, 1994.

Kerkhof 2013 - Kerkhof P.A. Iraanse steppenvolkeren en hun namen // Twister, zomer, 2013. P. 5-8.