Назаров Ф. Киргизы [казахи] на 1891 год

…Кочующие в сих степях киргизы по большой части среднего роста, смуглы, постоянный климат делает их здоровыми. Живучи целый век на воздухе и ведя кочующую жизнь, они способны переносить жар и холод; имеют грубую пищу, состоящую летом из кумыса и молока, а зимой из лошадиного мяса с разболтанною мукою. Занимаясь скотоводством, они пренебрегают хлебопашеством.

Киргизы все вообще славные наездники, ибо детей своих с 4-х летнего возраста сажают уже на лошадей. Чрезвычайно честны, никогда не нарушают данного слова, вспыльчивы, мстительны, сродны к хищничеству, и все страсти в них сильно действуют.

Говорят, что они – потомки разсеявшихся моголов, кои некогда мнили завоевать всю вселенную. Народы сии, заставлявшие трепетать при одном своем имени, исчезли вместе с временем, оставя нам по себе одно только воспоминание о их злодеяниях; но, вступая в степь, при виде бродящего народа, разбросанных во множестве юрт и пасущихся стад и табунов лошадей, перегоняемых с места на место, как бы переносишься в те века и воображаешь видеть воинский стан сих моголов.

Киргизский народ разделяется на 3 орды: большую, среднюю и малую. Каждая орда разделяется на волости, заключающие в себе каждая от 3 до 5 тысяч юрт, под управлением султанов, а волость разделяется на аулы, имеющие каждый от 30 до 70 юрт, под управлением почетных биев 2, или старшин. Они не платят никакой дани: кочующая жизнь избавляет

[19]

их от большой подчиненности, и право сильного господствует там во всей силе. Сие столь гибельное для общества право поселяет почти безпрестанную вражду между волостями. Они часто ездят по ночам партиями к соседам для баранты 3 или отгону скота, за который с обеих сторон дерутся с остервенением; жены их, будучи также хорошими наездница[1]ми, сражаются вооруженные кольями и бердышами 4 и едва ли не превосходят в лютости мущин.

Киргиз имеет при себе ружье с фитилем, дротик, бердыш, саблю, лук и стрелы.

Народ сей исповедует магометанскую веру, которая дозволяет им иметь столько жен, сколько кто в состоянии прокормить. Женщины их самым большим безчестием почитают безплодие; они статны, пригожи, сильны и здоровы.

Так как киргизы свято сохраняют данное обещание, то сватовство делается между отцами при самом младенчестве их детей. Отец мальчика посылает сватов с предложением сыновней руки, обещая дать за сие калым, состоящий из стольких-то калмыков, лошадей и рогатого скота, и будущий женихов тесть, дав на сие согласие, посылает ежегодно к своему свату для получения части обещанного калыма. Когда сговоренные подрастают, то их знакомят друг с другом, а потом жених ездит гостить на неделю и на две к невесте.

Будущий тесть за четверть версты от своего жилища становит для жениха особую юрту. Женщины на каждую ночь приводят к нему невесту и оставляют с ним наедине, но скромность, можно сказать взлелеянная между сими грубыми дикарями, не дозволяет жениху употребить и самомалейшую дерзость против невесты. В назначенный для свадьбы день сбираются родственники; невеста сквозь решетку поднятых пол у юрты 5 протягивает к жениху, который стоит под открытым небом, руку. Мулла спрашивает их о согласии и потом, соединяя руку жени[1]ха с невестиною, читает молитву. После сего они делаются уже супругами.

Есть ли бы узнали, что невеста не сохранила до брака свою непорочность (что слишком редко случается), то сваты убивают убранную женихову ло-

[20]

шадь, раздирают в лоскутки его платье и осыпают невестиного отца ругательствами.

Законов никаких не имеют и утверждаются на одном Алкоране либо на естественном праве.>

Целый день мы шли по проложенной через лес к Ишиму дороге, называемой Аблай-Ханскою, до урочища Коротумара, где встречали по местам6 в большом количестве разбросанные юрты и в великом множестве пасущиеся стада киргизов. К ночи уже, около 11 часов, мы развьючили верблюдов, разставили тюки наподобие * полукруга *, сомкнув оный для безопасности отрядом козаков.

Несмотря на усталость людей, должно было** вываживать верблюдов для отдохновения около 2 часов, а потом положили их в ряд, <что и в последствии времени всегда делалось>. Лошади же, из коих не более 15 оставались не разседланными на случай опасности, загнаты были в середину. На другой день на разсвете, в 5 часов, мы пошли опять лесами на урочище Куктирек, оттуда степью, простирающейся на сто верст к урочищу Юскомыш, от[1]толь на Сарагачь, на речку Чаглинку, изобилующую рыбами, при коей обитают в великом множестве разных волостей киргизы под управлением хана Валлия 7.

Мы видели разставленные по реке их подвижные юрты, сделанные из войлоков, натянутых на рамы; <у богатых оные [юрты] украшены были внутри пестрыми шелковыми материями. Перед юртами стояли оседланные лошади; внутри юрт лежали молошные мешки 8, а на стенах висело оружие и конская збруя. Киргизы сидели безпечно, поджавши ноги у курящихся огней, и разсказывали друг другу о временах, давно прошедших; некоторые, лежа уединенно на зеленеющихся пригорках и играя унылые песни на сывызге 9 (инструменте наподобие флейты), пасли стада, а женщины выделывали кожи, ткали и валяли войлоки. Разговаривая с ними и вникая в их характеры, мне казалось, что грабительство и жестокость сих народов отнести можно более к необузданному образу жизни и стремлению к мщению, нежели к чувствам природного их побуждениям.>

Ввечеру киргизы собрались толпою на берег, <боролись> бегали взапуски, стреляли из луков в цель; иные

____

* __* полуциркуля

** по обыкновению

[21]

из них играли подле юрт в домбру (инструмент, сделанный наподобие ковша со струнами), а молодые девушки, сидя в ряд у решеток в юртах и приподняв полы войлоков, сопровождали сию музыку голосами. Признаюсь, хотя она была не слишком привлекательна для слуха, новее сие заменялось веселым и безпечным видом жителей. Мы простились с сими беззаботными обитателями и с Чаглинки отправились на урочище Чубар-Айгр, покрытое по сторонам высоким лесом, годным к строению. В сем месте земля весьма удобна к хлебопашеству, с большими сенными покосами при озерах. Сюда ходят киргизы на ловлю волков, лисиц и барсуков 10 и добывают соль из находящихся в окружности небольших соленых озер, называемых Яман-Туз. <Они гоняются за зверя[1]ми на лошадях, с собаками и обученным беркутом (орлом), которого сажают вместе с собою на седло, покрыв ему голову чехлом, дабы он не развлекался встречающимися ему предметами. При виде зайца, лисицы или дикой козы скачущий киргиз сбрасывает с беркута чехол; он с стремлением налетает на добычу, схватывает ее когтями и держит до тех пор, пока хозяин его не подоспеет. Беркутов сих они столь дорого ценят, что за одного отдают по нескольку лошадей и даже пленных калмыков.> Отсюда пошли мы гористыми местами на урочище Машак-Камыш, покрытое лесами, при пресных озерах, до урочища Тетенбет-Карасу, в котором месте высокие хребты гор, приле[1]гающие к горе Кокчатау, пересекают дорогу. Мы шли безпрестанно каменистыми местами, затруднявшими на каждом шагу путь наш. В правой руке, насупротив урочища Чакмаштау, синелась вдали, за три дня езды, ужаснейшей величины гора Кокчатау, <скрывающая в облаках свои вершины>. Мы не встречали во все время ни одного человека, ибо киргизы в летнее время уходят кочевать на другую сторону горы сей. <Дикие места сии и царствующая в окрестностях тишина производят какое-то неизъяснимое уныние, а во время ночи освещаемые сиянием выходящей из-за Кокчатау луны цепи хребтов гор, отбрасывая по лощинам длинные тени, приводят путешественника в невольное содрогание.>

Подошед к горе, мы были поражены шумом бегущих из нее ключей, <которые, стремясь с вершин и разбиваясь

[22]

о выдавшиеся скалы>, впадают в большое изобилующее рыбами озеро, из коего вытекает речка Янасу, пересекающая дорогу. За несколько десятков лет тому назад киргизы * у подошвы * горы сей копали медные и свинцовые руды, и до сих пор видны еще глубокие ямы. Сам хан Атагаевской волости Вали-хан кочует поблизости оной, от коего запрещено киргизам, под смертною казнию, открывать руским о сих рудах. Киргизы занимаются лов[1]лею хищных зверей, обитающих по сей горе в таком множестве, что <они> часто <причиняют безпокойства, а нередко и> ** вредят** проходящим малым караванам. Оттуда мы следовали на урочище Тур-Айгр, омываемое речкою Салентою, вытекающею за 500 верст извилинами из горы Ирейменя и впадающею в Кукчетавское озеро.

Близ Тур-Айгра находится озеро, имеющее в окружности около 30 верст, под названием Кечубай-Чаркар, по среди[1]не коего вышли из воды два камня, наподобие небольших домиков; по одну сторону на крутом берегу сего озера видно кладбище киргизов, где над могилами построены деревянные четвероугольные надгробные памятники; у некоторых курганов мы видели воткнутые копья и сделанных из дерева ястребов; спросив на сие истолкования, узнали, что копье означало славного наездника, а ястреб птицелова. <Могилы они роют неглубокие, но зато сверьху наваливают груды земли и камней. Набожные киргизы тела богатых родственников своих летом увозят в Туркистан, чтобы там предать погребению у гробов святых своих, а в зимнее время, не имея средств без подножного корма туда уехать, вешают их на деревах, обвив войлоками и бязями, и по открытии весны увозят уже в Туркистан. Проезжая зимой по киргизским степям, с ужасом иногда встречаешь подобные развешанные на деревах, покрытые инеем, обледенелые тела, качаемые бурным ветром.>

Близ сего озера киргизы Атагаевской и Сибан-Киреевской волостей имеют зимовки, меняя проходящим караванам лошадей, верблюдов и баранов.

Мы пришли в то самое время, когда они судили одного из своих собратий. Собранные по повелению хана старые бии, сидя с важностию на разостланных по траве

_____

* * в круг

** ** делают вред

[23]

коврах, приговорили преступника к смерти. Приговор исполнен был в одну минуту: на шею нещастного накину[1]ли аркан, привязали конец оного к лошадиному хвосту, и всадник скакал по степи, влача его за собою до тех пор, пока он не испустил дух в ужаснейших мучениях.

Спросив о его преступлении, я весьма удивился, узнав, что его казнили за кражу двух в волости баранов, когда самые же сии киргизы по поводу частной ссоры с со[1]седами ездят по ночам в чужие волости и отгоняют целые стада рогатого скота и табуны лошадей, возвращая оные не иначе как через выкуп посредством нарочно собираемых на тот случай с обеих сторон биев. Баранты сии дозволяются по их обыкновениям и врожденному побуждению мстить за обиду и не вменяются в кражу.

С растерзанные от сего зрелища сердцем мы отправились далее на урочище Карабатыр-Чука, называемое Яланды, что значит по-киргизски змей 11; ибо в сем месте их великое множество. Мы шли от самого Тур-Айгра до урочища Домбралы, отстоящего на день езды, густыми лесами, имея по обеим сторонам крутые горы; <ветр с шумом потрясал листья дерев и завывал в ущелиях гор, разнося крики хищных зверей и воронов, гнездящихся в лесах сих>. В сем месте дорога весьма опасна по при[1]чине набегов киргиз, скрывающихся в окружности лесов; мы следовали с большею против обыкновенного предосторожностию, делая для устрашения хищников по вре[1]менам выстрелы, и, к щастию, прошли благополучно, ибо, хотя некоторые из них и покушались украсть лошадей наших, но, как мы двоих поймали и высекли розгами, то другие уже нас и не обеспокоивали.

Оттуда мы пошли по тракту на урочище Кучаку, где, встретясь с средней ордой Туртаульской волости, * оставались * на двое суток для промену усталых и неспособ[1]ных верблюдов и запаслись к продовольствию баранами.

За два дни до прибытия нашего похоронили они старшего бия. Богатые родственники в память умершего сделали по обыкновению празднество, на которое приглашены были почетные люди поблизости кочующих волостей; разставили до 15 больших юрт; гости пили кумыс, а жены покойника завывали, драли на себе волосы и царапали

____

* * остановились 

[24]

ним и верность. Они выщитывали: сколь он был щедр, с каким старанием смотрел за табунами, сколько своим мужеством забрал невольников, сколько по[1]хитил скота и так далее>. Зарезано было для яствы до 80 лошадей и 60 баранов. После полудня, когда жар стал несколько уменьшаться, началось конское ристание.

Мета (или барьер) поставлена была чрез пространство 40 верст; за несколько верст до меты разставленные на лошадях киргизы коль скоро замечали, что у состязавшихся лошади на столь великом пространстве ослабевали, подскакивали к мчащимся всадникам, подхватывали их <для облегчения лошадей> под руки и по нескольку верст протаскивали за собою, зацепляя <задыхающихся> их лошадей арканами заловода и стремена * Сквозь густую пыль, поднявшуюся до облаков от копыт несущихся коней, мы видели, что некоторые, желая пересечь путь своим соперникам, были с воплем опрокидываны. Иные лошади, не выдержа столь дальнего разстояния, издыхали у меты, а некоторые с переломленными ногами лежали посреди поприща 12 вместе с своими всадниками *.

На первую обогнавшую лошадь назначено было в награду 75 лошадей и 7 калмыков, на вторую 40 лошадей и 25 коров, на третью 30 коров и 20 баранов и так далее, на последнюю же лошадь полагалась одна кобылья голова. По окончании конского ристания ели приготовленные кушанья, шумели, веселились и разошлись уже почти на другой день утром, <получа на память лоскутки разрезанного платья покойника>.

Так как мы безпрестанно удалялись от границы, подходя к киргизам, не имеющим уже никакого сношения с Россиею, то, в отвращение могущих случиться нам притеснений от них и дабы не сбиться с тракта, разведывали, где кочует с Копытскою волостию султан Худай-Менда, славящийся неограниченным уважением и властию над соседственными киргизами, надеясь выпросить у него южатых, которые знают водяные и безопасные места. Нас уведомили, что он кочует за рекою Ишимом у реки Нуры, при урочище Акмуле.

На другой день мы выступили к Ишиму, перешли реку вброд при урочище Хотай-Берген и остановились в сем

____

* * Многие из киргиз падали, некоторые лошади переломали себе ноги, а иные, не выдержа столь дальнего пространства, подыхали на месте.

[25]

Месте на трое суток. Козаки ловили белую рыбу, и весь караван ею питался. Сделав совет с караваном, мы послали к султану Худай-Менде, дабы он снабдил нас 2-мя вожатыми и позволил бы пройти с караваном по его волости. Мы ожидали ответа еще трое суток на одном месте и, наконец, не дождавшись оного, на 6-й день пошли далее, вырезывая по временам на деревах и камнях руские надписи и означая имена наши, год, месяц и число.

Близь речки Кузукуч, впадающей из Нуры в Ишим, мы встретили близь озера Маликуль проходящих киргизов, не имеющих никакого скота; все они были пешие, в разодранных рубищах и несли на себе детей. Они с давнего времени разорены соседами от баранты и с большою нуждою пропитание имеют ловлею рыбы, которую для сохранения зарывают в землю. Будучи далеко от границ наших, они не могут иметь никакого сношения с Россиею.

Большая часть из них для снискания дневного пропитания находится у кочующих поблизости киргизов в услужении, которые заставляют их переходить на кочевье за собою пешими. Нещастные сии собственных детей своих, чтобы они не умерли с голода, продают проходящим караванам под видом калмыков.

Мы вступили в степь, занимаемую Корпутскою волостию, где от приверженных к нам киргизов были уведомлены тайно, что Куенстагай-Кирсенской и Кирней-Каракисецкой волостей киргизы хотят сделать на нас нападение при переходе чрез реку Нуру, близь урочища Акмулы.

Видя угрожающую опасность каравану и не имея средств избегнуть оной, я отправил тайно, по данной мне инструкции, к корпусному командиру с нарочным одним урядником при двух козаках рапорт, донося ему о злоумышлении киргизов и требуя помощи. Сами же, пристраивая себя к той волости и переходя с ними с места на место, во ожидании подкрепления, принуждены были уклоняться безпрестанно от настоящего тракта. < Какая была противуположность между нами и нашими новыми товарищами: они с торжественным видом перекочевывали с места на место; женщины их (по обыкновению в таких случаях), наряженные в самые богатейшие шелковые халаты, всегда ехали верхом на лучших конях, покрытых хорошими чепраками и украшенных перьями; мущины окружали их вооруженные; впереди дети и старики гнали тучные стада, а сзади шли навьюченные имением 13 и юртами вер-

[26]

блюды, прикрываемые также частью вооруженных киргизов. Напротив того,> все купечество наше, можно сказать, было в отчаянии: все думали, что лишатся вместе с имением и жизни. Одна надежда оставалась :на отдаленную помощь с границы. Мы часто всходили на горы, смотрели в подзорные трубки в даль необозримых степей, разделяющих нас от России, не идет ли ожидаемый нами отряд; но оный не появлялся. Иногда, видя подымающуюся вдали пыль, мы радовались, воображая увидеть руских, но приятные мечты сии часто нас обманывали. Придумывая, как бы доставить сведение о местопребывании нашем отряду, который, предполагали, следует уже по степям в подкрепление к нам, мы зарывали в пепел залиски с означением, по какому тракту следовали; на деревах и на встречающихся развалинах пирамид .вырезывали руские надписи, в ночи зажигали маяки, привязывали к стрелам горящие головни и, пуская их вверьх, мнили подать тем знак о себе. Для устрашения хищников на вечерней заре делали по 20 и 30 выстрелов из большого ружья, которое, дабы издавало больший гул, вставливали в колесную трубицу 14, обшитую войлоками наподобие пушки. Хищные киргизы, узнав о сношении нашем с Россиею, хотя и были в заговоре с несколькими волостями, однако напасть не решились. Мы видели их большими толпами разъезжающих вблизи нас, вооруженных копьями, ружьями, саблями и бердышами. Причина намерения их разбить нас было мщение к руским за то, что посланным отрядом козаков за несколько лет тому назад они были наказаны угоном скота за ограбление российского каравана купца Свешникова с товарищами.

В сие столь критическое для нас время, к довершению нашего отчаяния, султан Худай-Менда, страшась принятием нас к себе раздражить киргизов и чтоб, в случае разбития каравана нашего в окружности волости его, не пала на него вина, объявил нам через посланных от него теленгутов 15, дабы мы к его волости не приближались. При сем известии мы уже совсем потерялись.

[27]

Цитируется по изд.: Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. М., 1968, с. 19-27.

Примечания

2. Бий — в прошлом у казахов это слово означало «лицо благородное и власть имущее» (А. А. Семенов, Очерк устройства центрального административного управления Бухарского ханства позднейшего времени, — «Труды Института истории, археологии и этнографии Академии наук Таджикской ССР», т. XXV, Сталинабад, 1954, стр. 60). В X V III—XIX вв. у казахов биями называли глав кочевых родов, правивших этими родами и осуществлявших, в частности, судебную власть, но подчинявшихся (фактически или формально) ханам и султанам. В русской литературе термин «бий» час[1]то употребляется как соответствие русскому понятию «старшина». К концу XIX в. с термином «бий» у казахов стало связываться, прежде всего, представление о лице, выполнявшем судебные функции в результате системы выборов «народных судей» — биев, введенной в Казахстане царской администрацией (см.: В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, — Сочинения, т. II, ч. 1, М., 1963, стр. 353, 355, 367, 379—382; «История Казахской ССР», т. I, Алма-Ата, 1957, стр. 411—413).

3. Баранта (барымта)— отгон скота у враждебного рода, служивший у казахов во времена господства патриархально-феодального обычного права также средством выполнения решения суда биев в случаях, когда ответчик, будь то род или отдельное лицо, отказывался выполнять судебное решение и отдать истцу скот в возмещение за убийство или иное преступление (см.: А. Левшин, Описание Киргиз-Казачьих или Киргиз-Кайсацких орд и степей. СПб., 1832, ч. 3, стр. 84—90; «История Казахской ССР», т. I, стр. 147, 177, 312). «Всякое нападение вообще, в частности (что и есть первоначальное значение этого слова) нападение вооруженною рукой членов одного рода на членов другого рода с целью отгона скота и грабежа (нередко из мести)» (Xарузин, Киргизы Букеевской орды, М., 1889, стр. 16.)

4. Бердыш — старинное оружие, топор на длинном древке, але[1]барда, секира и т. п. Ф. Назаров здесь и далее в тексте применяет, по-видимому, это употреблявшееся в России название для обозначения казахского и киргизского оружия ай-балта (ай «луна», балта «топор»), представлявшего собой изогнутое наподобие полумесяца лезвие, которое насаживалось на длинное древко.

5. Деревянный решетчатый каркас юрты с наружной стороны закрывается войлоками (кошмами). В описываемом свадебном обряде часть кошм, которые Ф. Назаров называет «полы», поднимается, и невеста может протянуть жениху руку через отверстие ячейки каркаса.

6. Здесь, очевидно, «местами, кое-где».

7. Хан Валий — султан Вали, утвержденный царскими властями (после Аблая, умершего в 1781 г.) ханом Среднего казахского жуза (Средней орды), по территории которого проходила большая часть пути Ф. Назарова по казахским степям. Фактическая власть Вали не распространялась на всю территорию Среднего жуза; под его непосредственным управлением находились казахские роды аргын и часть найманов.

8. Молошный мешок — бурдюк, т. е. козий (или другого животного) мех, снятый и выделанный целиком, служащий для хранения кумыса, кислого молока и других молочных продуктов и жидкостей (см., например: В. И. Даль, Толковый словарь живого велико[1]русского языка, М., 1955, т. II, стр. 142).

9. Сывызга (у А. Левшина чи б ы зга)— «...дудка, выделанная из дерева или камыша, около аршина длины с тремя-четырьмя отверстиями на конце» (А. Левши н, Описание Киргиз-Казачьих или Киргиз-Кайсацких орд и степей, ч. 3, стр. 141).

10. Борсук (т. е. барсук) — слово тюркского происхождения, в этой форме встречавшееся среди русского населения Западной Сибири.

11. По-казахски, придерживаясь транскрипции Ф. Назарова, слово ялан означает «змей», а яланды «змеиное» (местность, изобилующая змеями).

12. Поприще — см. у В. И. Даля: «приспособленное место дли бега, скачек, для ристалищ, игор, борьбы» (Толковый словарь..., т. III, стр. 306).

13. Имение — здесь в значении собственность, имущество.

14. Колесная трубица — колесная ступица (в сибирских диалектах), т. е. «матица колесная, в которой ходит ось; основная часть колеса, точеный болван, просверленный вдоль, для оси, и с долблеными гнездами посредине, снаружи, для укрепления спиц» (В. И. Даль, Толковый словарь..., т. IV, стр. 349 и 436).

15. Теленгуты (тюленгуты) составляли постоянную военную силу, находившуюся в распоряжении казахских правителей, несли службу в качестве телохранителей и были всегда готовы выступить против ослушников. Тюленгутов называли иногда «ханскими слугами». Несомненно, это были зависимые люди, обязанные подчиняться строгой дисциплине военного типа. Отдельным тюленгутам (как видно, в частности, и по «Запискам» Ф. Назарова) нередко давались ответственные поручения.