Эгле Валдис. Латгальцы.

Латгальцы (на литературном латышском «latgalieši»; на собственном диалекте «latgalīši») – коренное население восточной части Латвии (Латгалии). Термины «латгальцы» и «Латгалия» были введены в латышский язык только в начале 20-го века (предложил Ф. Кемп в 1900 г.) и от латышского перешли в другие языки. До этого латгальцы по-русски именовались неопределенно «литовское племя» (энциклопедия Брокгауза-Ефрона и др.), а их земля – «Инфлянты Польские».

Латгальцы являются потомками восточной части латгалов (см. латгалы), этнос которых был разделен Альтмаркским перемирием 1629 года. С этого момента и вплоть до образования Латвийской Республики в 1918 году латгальцы (т.е. восточные латгалы) были административно отделены как от западных латгалов, так и от других племен (куршей, земгалов, селов), образовавших латышский народ.

Латгалия до 1772 года принадлежала непосредственно Польше, в то время как остальные части современной Латвии представляли собой либо провинцию Швеции (Лифляндия), либо почти самостоятельное государство – Курляндское герцогство, лишь номинально считавшееся вассалом Польши. Разрыв между латгальцами и остальными латышами усиливался религией: латгальцы были католиками, в то время как остальные латыши – протестантами. Хотя Лифляндия и Курляндия входили в состав разных государств, но их объединяла общая религия и то обстоятельство, что в обеих провинциях правило немецкое дворянство. Под покровительством этого дворянства и в интересах этой религии в обеих провинциях лютеранскими священниками был введен единый литературный латышский язык. Католической Латгалии же этот процесс не коснулся. Немецкое дворянство ливонских времен в Латгалии исчезло (сменилось на польское, а немногочисленные оставшиеся роды ополячились), поэтому дворянство Латгалии не участвовало в общих делах (немецкого) дворянства Лифляндии и Курляндии.

Несмотря на то, что в течение 18-го столетия все части нынешней Латвии вошли в состав Российской империи, но попали они туда тремя разными путями, и в империи тоже были существенно разделены. Лифляндия и Курляндия образовали самостоятельные губернии и (вместе с Эстляндией) принадлежали к трем Балтийским (т.н. «немецким») губерниям, в то время как Латгалия (после недолгих колебаний по другим административным единицам) с 1802 года вошла в состав Витебской губернии вместе с обширными землями нынешней Белоруссии. Политика царского правительства совершенно различалась в Балтийских и в Витебской губернии. Так крепостное право было отменено в Курляндии в 1817 году, в Лифляндии в 1819 году, а в Витебской губернии только в 1861 году – одновременно с основной массой Российских губерний. Это еще больше увеличило разрыв между латгальцами и остальными латышами. В то время, когда латгальцы только перестали быть крепостными, в остальной Латвии успела уже развиться бурная культурная и предпринимательская деятельность. К концу 19-го столетия большинство латгальцев были безграмотны, а в остальной Латвии безграмотность уже почти исчезла.

Кроме того, царское правительство после двух польских восстаний проводило интенсивную политику для ослабления польского влияния в губерниях, ранее входивших в состав Польши, в том числе в Витебской губернии и, значит, в Латгалии. В рамках такой политики в этих губерниях запрещалось использовать латинский шрифт (и тем самым была запрещена письменность на латгальском языке; запрет действовал 40 лет: 1864 – 1904), разрешались только русские школы, всеми силами поощрялся переход населения в православие и проводилась организованная колонизация страны православными, преимущественно – русскими (например, в Латгалии выдавалась земля отслужившим 25 лет русским солдатам). Все эти мероприятия еще больше способствовали упадку латгальцев по сравнению с протестантскими латышами, а также существенной русификации латгальцев и Латгалии.

На смене 19-го и 20-го столетий разрыв между латгальцами и протестантскими («балтийскими» – по названию Балтийских губерний) латышами был настолько глубок, что было мало оснований считать их двумя частями одного народа. Официальная статистика Российской империи и не считала так. Коренное население Лифляндской и Курляндской губерний в переписях именовалось латышами, а коренное население «Польских Инфлянтов», т.е. латгальцы, именовались «литовским племенем» и, таким образом, с точки зрения официальной России принадлежали скорее к литовцам, чем к латышам.

Возможно, что Латгалия сегодня и не принадлежала бы Латвии (и, соответственно, общепринятым считалось бы, что латгальцы – независимый, хоть и родственный латышам и литовцам, народ, а их язык – не диалект латышского, а самостоятельный, родственный язык), если бы не два процесса, произошедших в самом начале 20-го века.

Первый процесс – это революция 1905 года. В Балтийских (двух латышских) губерниях она была особенно активной, и ее поражение выбросило огромную массу латышей за пределы этих губерний – в западную эмиграцию, в Сибирь, на Кавказ, в российские города... Но многие лишь перебежали границу губерний и осели в соседней, Витебской губернии – в Латгалии. Причем это были преимущественно люди, общественно активные – учителя, деятели культуры и т.п. Их появление в Латгалии и их общественная деятельность, с одной стороны, настроило самих латгальцев на союз с Балтийскими губерниями и, с другой стороны, их личное участие в съездах 1917 и 1918 годов (теперь уже в качестве представителей Латгалии) имело определяющую роль в решениях этих съездов о присоединении к Латвии.

Второй процесс – это уже упомянутая политика царского правительства по колонизации бывших польских губерний православными поселенцами. Этим воспользовались и латыши. Многие, отбросив лютеранство, переходили в православие с одной целью: получить от царского правительства землю на льготных условиях – преимущественно в Латгалии. Так в Латгалии появилась значительная диаспора бывших протестантских, а ныне православных латышей, в противоположность коренным латгальцам говоривших на литературном латышском языке. Эти колонисты тоже были заинтересованы признать Латгалию частью Латвии, а латгальцев – частью латышского народа.

В результате к 1917 году эта точка зрения уже доминировала как в латышских Балтийских губерниях, так и в самой Латгалии – и отразилась в решениях делегатов на разных съездах того времени. Эту точку зрения разделяли как коммунистические, так и буржуазные деятели: у них не было разногласий насчет общих границ Латвии, и они расходились лишь в том, какое общественное устройство должно быть установлено в этих границах. (Сами латгальцы как относительно малограмотная в то время и отсталая часть населения во всех этих процессах приняло минимальное участие).

Оказавшись в составе Латвийской Республики, латгальцы были сравнительно оппозиционны к ней по сравнению с «балтийскими» латышами. Но 20-летнее (1920 – 1940) пребывание в составе латышского национального государства, конечно, сблизило их с протестантскими латышами и укрепило в них самосознание себя в качестве (все-таки!) части латышского народа, хотя и части дискриминируемой со стороны «настоящих» латышей. Среди латышей укрепилось презрительное прозвище латгальцев: «чангали» (čangaļi – что означает отбросы при очистке зерна), а среди латгальцев в ответ прозвище для латышей: «чиули» (čiuļi – что на латгальском диалекте означает сноп пустой соломы). Эти прозвища в Латвии известны каждому.

Все же рижское правительство относилось к вновь присоединенной Латгалии как к равноправному члену Республики. 11 августа 1921 года были изданы Правила кабинета министров, которые обязывали все государственные учреждения (по всей Латвии, не только в Латгалии) принимать от учреждений и частных лиц документы на латгальском языке, а в Латгалии учреждениям разрешалось вести делопроизводство – а в школах обучение – на латгальском языке. Тем самым в Латвии фактически были введены два государственных языка.

Несмотря на такое разрешение, фактическое распространение латгальского языка в официальной сфере и в сфере просвещения было невеликим даже в Латгалии. К тому времени в Латгалии проживало уже много «балтийских» латышей, и состав учеников в школах, как правило, был смешанным, что затрудняло ведение обучения только на латгальском языке. Кроме того, начальное обучение на латгальском языке затрудняло дальнейшее получение высшего образования и ограничивало возможности карьеры по всей Латвии, поэтому многие латгальцы предпочитали обучение на литературном языке.

Когда 15 мая 1934 года Карлис Улманис совершил государственный переворот и установил авторитарный режим, он отменил правила 1921 года, и в Латвии остался только один государственный язык – литературный латышский. Латгальская пресса все же сохранилась, хоть и уменьшилась.

В советское время также не существовало школ с латгальским языком обучения, и латгальцы вынуждены были выбирать либо литературно-латышские школы, либо русские, и, в отличие от довоенного времени, многие выбрали русские, таким образом окончательно обрусев. Латгальская пресса не издавалась.

После восстановления независимости Латвии в 1991 году латгальская деятельность значительно активизировалась, латгальский язык сразу стал виден в Латвии: появилось множество изданий, а потом интернетовских сайтов на латгальском языке; многие латгальцы сегодня демонстративно подчеркивают свою латгальскую принадлежность и разговаривают на своем диалекте даже при общении с латышами (хотя и владеют, конечно, литературным языком). Иногда обсуждается возможность восстановления правил 1921 года, но, видимо, в этом серьезно не заинтересованы даже латгальцы. В целом их устраивают перспективы, открывающиеся с полным владением литературным языком, при этом щеголяя латгальским диалектом и латгальским происхождением как экзотической приправой. Реально вопрос о «правах латгальцев» поднимается не самими латгальцами (у которых нет проблем с литературным латышским языком), а русскими «интерфронтовского» толка (у которых такие проблемы есть), и преследуют они при этом совсем другие цели, а не защиту латгальцев.

Точное количество латгальцев определить трудно, так как границы между ними и «балтийскими латышами» расплывчаты. Многие латгальцы, переселившиеся в другие части Латвии, уже не знают диалекта предков. Официальной статистики нет, так как в списках переписей и анкетах, где указывается национальность, не делается разницы между латгальцами и другими латышами. В довоенное время число латгальцев может быть оценено в 300.000 (около 1/5 латышского народа), а в 1990-е годы в 200.000 (около 1/7 латышского народа); из последних около 150.000 считают латгальский диалект своим родным языком.

Наиболее известным в России представителем латгальского этноса является первая Российская императрица Екатерина I. Часто встречаемое в русских источниках утверждение, будто она то ли литовского, то ли польского происхождения, является недоразумением, вызванным тем, что она родилась на территории, принадлежавшей в то время Польше, и вышла из народности, не имевшей в то время для русских другого наименования как «литовское племя». Она родилась в Латгалии и была латгалькой.

Валдис Эгле