Никиш Э. Немец и черкес.

"Я отправился в это путешествие (из Москвы в Киев, 1933 год. - Ред) в одиночку. При этом мне довелось пережить довольно милую историю. В купе, где было мое место, ехал еще только один пассажир — черкес. Ближе к вечеру пришел проводник, чтобы постелить постели. Он принес белье для черкеса и предложил белье также и мне. Я забыл поменять в Москве немецкие деньги на рубли. Покупательная способность рубля составляла едва ли пятьдесят пфеннигов, официальный курс, напротив, составлял две марки десять пфеннигов за рубль. В Москве нам сказали, где можно дешево купить рубли; конечно, это было незаконно, но на это закрыли бы глаза. На черном рынке можно было купить рубль за пятьдесят-восемьдесят пфеннигов.

Я спросил, сколько стоит белье. За него попросили десять рублей. Тогда я осведомился, по какому курсу проводник возьмет немецкие деньги. Это было сделано только ради того, чтобы произвести пересчет по официальному курсу. Я бы заплатил в таком случае за постельное белье приблизительно двадцать пять марок, что мне показалось слишком дорого. Поэтому я сказал, что еще подумаю над его предложением; пусть он зайдет позднее. Следом за проводником из купе вышел и черкес. Вскоре после того проводник вернулся и застелил мою полку свежим бельем. Я не противился этому и достал бумажник, чтобы расплатиться. Он отказался взять деньги и сказал, что вопрос уже улажен. Несмотря на мои просьбы, дальнейших комментариев не последовало.

Позднее пришел черкес. Я предположил, что он взял эту игру в свои руки, поэтому спросил, не обошлось ли здесь без его вмешательства. Из его ответа я понял, что не обошлось. Я сказал, что ввел его в расходы. Такого я допустить не могу, а потому предлагаю разрешить мне компенсировать потраченные им деньги. Тут мне пришлось туго. Передо мной было разыграно целое драматическое представление — с театральными жестами, поклонами, сверканием глаз и угрожающими гримасами. Он воскликнул: «Вы что, хотите нанести мне смертельное оскорбление!?». Ведь я, по его словам, являюсь гостем его дорогой Родины, Советского Союза, и высшей честью для него является оказать уважение такому гостю; ему пришлось бы мстить мне — в том случае, если бы я отказался принять от него столь незначительную услугу, которую он оказал. Делать было нечего. У меня в чемодане были две плитки шоколада: я достал их, чтобы подарить ему. Он наотрез отказался.

Хотя я и не обладаю ни малейшим актерским талантом, я все же попытался, в подражание ему, тоже что-то пробормотать про смертельное оскорбление и сделать пару-другую устрашающих жестов. Но, поскольку практики у меня не было никакой, я отнюдь не достиг того успеха, на который рассчитывал. Он превзошел меня, уверяя, что предложение ему шоколада есть попытка дискредитировать его услугу, оказанную мне. Теперь уже мне пришлось приносить извинения за то, что мне пришла в голову плохая идея — таким-то образом взять реванш за его услугу. После бесконечных переговоров мы с трудом пришли к такому решению: он все же возьмет от меня одну плитку шоколада".

Эрнст Никиш. Жизнь, на которую я отважился. Встречи и события. СПб, 2012, с. 337-339.