Кононенко Михаил. Берендеи.

Берендеи. Среди народов, населявших Древнюю Русь, был народ (или общность людей), место обитания которого на куцых картах Древней Руси невозможно локализовать. Речь в данном случае пойдет о берендеях. После нашествия орд Бату-хана об этом народе практически не упоминается, как, впрочем, и о тороках. Само развитие исторических событий, казалось бы, объясняет это умолчание: нет границ — нет и пограничной стражи, это вполне естественно… Однако исчезновение тороков и берендеев с политической арены Древней Руси «антияпетитами» трактуется как свидетельство принадлежности тороков и берендеев к тюркским кочевым народам. Но древнерусское название этого народа «береньдичи» вступает в противоречие с этим утверждением, поскольку окончание «-ичи» русский язык присваивал русским племенам и народам: вятичи, кривичи, уличи и так далее.

Видимо, ошибочное отнесение берендеев к тюркским народам и стало причиной того, что «это название еще не получило надежной этимологии», поскольку тюркские языки не могут подсказать этимологического решения исконно русских слов. Так как берендеи как народ (или социальная группа людей) исчезли с политической арены Руси в XIII веке, то нужно искать истоки этого названия в древнерусском языке. Название «берендеи», судя по его полногласию, появилось в русском языке еще до введения старославянского языка. Вторая часть слова «берендеи» — «деи» явно восходит к древнерусскому слову «деять» — делать. Остается лишь разобраться с первой частью названия — «берен».

Слово «берен», превратившееся под воздействием чередования «ере-ре» в форму «брен», мы обнаруживаем в словах «бренный, брение». Широко распространены в русском языке и фразеологизмы «бренные останки» и «бренная земля», и если слову «бренная» в словосочетании «бренная земля» еще скрепя сердце можно дать синоним «глиняная», то с «останками» прилагательное «глиняная» никоим образом не вяжется. Это говорит о вторичности значения «глина», которым языковеды наделяют слова «бренный, брение» и прочие.

Из различных источников, в том числе и из арабских, известно, что погребению умерших у наших предков (до крещения Руси) предшествовал обряд трупосожжения. Этот исторический факт и объясняет смысл фразы «бренные останки». Поэтому первоначальным значением слова «берен» (или «брен») нужно считать «пепел» или «золу». Слово же «берение», дошедшее до нас в форме «брение» и представленное в виде «берен + ие», означает не что иное, как «зольная земля», что в современном русском языке имеет эквивалент «пепелище».

Из вышеизложенного нетрудно сделать вывод, что слово «берендеи» означает «делающие золу, пепел», и образовано оно по тому же принципу, что слова «злодеи»— «делающие зло», «кознодеи» — «устраивающие (делающие) козни» и так далее, что недвусмысленно говорит о русском происхождении берендеев.

Если мы еще раз обратимся к истории Древней Руси, то вынуждены будем вспомнить, что часть наших предков за недостатком плодородных земель прибегала к подсечному земледелию, основной особенностью которого является первоначальная вырубка леса, а затем раскорчевка и выжигание древесных остатков с последующим возделыванием удобренных золой территорий. Но поскольку удобренные таким способом земли, не имея мощного слоя гумуса, быстро истощаются, то берендеи были вынуждены периодически менять «место работы» и, соответственно, и место проживания, что и породило ошибочное отождествление их с кочевниками-тюрками, которые, как известно, земледелием не занимались, а следовательно, не испытывали никакой необходимости в делании берена — золы.

По-видимому, берендеи, как и другие народы Руси, имеют весьма древние корни, и именно их, воспользовавшись не совсем правильным пониманием слова «берен», Геродот называл «гелонами», взяв за основу слово «гелон» — глина.

Это лишь одна и, быть может, не очень существенная деталь, побуждающая нас, в поисках истоков русских, как народа древнего, погрузиться в глубину веков и тысячелетий и в глубину русского слова.

Тайны русских букв. Мифологическая этимология. Опубликовано в журнале "Слово" (Российский журнал - художественной литературы и общественной мысли. № 6, 2002).